Империя Кошар

© Котран :: Принуждение к миру

Исходный рубеж

Звёздное небо всё так же приковывает взгляд. Как и сотни, и тысячи лет назад, мечтатели из миллионов миров обращают свой взор к небу — и разглядывают его. Поначалу вглядываться в бездну страшновато, но потом она начинает смотреть в ответ: тогда и приходит то самое понимание, доступное каждому. Весь космос — живой. Он так же дышит, видит и слышит. Звёзды, планеты, белые и чёрные дыры направляют свет, словно кровь, по сосудам пространства. Галактики, как живые клетки, делятся и соединяются, поглощая друг друга. Вся эта Вселенная, должно быть, похожа на огромный многоклеточный организм... просто мало кто пытался увидеть её со стороны.

В организме Вселенной любая, даже сверхмощная цивилизация — всего лишь микроорганизм. И, как бактерии в теле любого животного, разумные существа и сообщества ведут себя по-разному. Болезнетворные цивилизации, как правило, агрессивны по отношению к соседям. Они быстро размножаются, далеко распространяются, пожирают всё и не оставляют взамен ничего. Целые галактики гибнут, когда болезнь некому остановить. Но лекарство от этого есть: это другие цивилизации, своего рода антитела Вселенной. Они способны остановить болезнь... пусть и не навсегда.

Империи Кошар, похоже, выпал жребий быть «лекарством». Уже четвёртую тысячу лет она вместе с союзниками хранит в галактике Два Хвоста мир и порядок. Не столько оружием, сколько словом — её подданные многих способны убедить в преимуществе мира. В том, что противостояния и разногласия не должны переходить границ, за которыми начинаются войны. Да, кошарцам известны и те, кто считают мирное сосуществование уделом слабых. Но померяться силами с объединёнными силами целой галактики пока пытались только рейхсы — а эту армию роботов и цивилизацией-то назвать было сложно.

Над исполинским шаром планеты раскинулось ночное небо. С теневой стороны была отлично видна звёздная река Млечного Пути, незнакомые созвездия, несколько лун — а наблюдатель был в это время совершенно незаметен. Чёрной тенью по орбите газового гиганта скользил огромный имперский крейсер, заглушив двигатели и погасив окна. Это был звездолёт проекта «Чёрная стрела», принадлежавший кошарскому клану Теней. Этот клан не подчиняется никому. Он как государство в государстве: со своими традициями, обычаями и авторитетами. Тени всегда на передовой жизни, они стоят за многими важными решениями в Галактике. Членов клана часто называют «серыми кардиналами», а кое-кто даже обвиняет в создании тайного правительства — но любая Тень с лёгкостью опровергает подобные доводы. «Мы живём и работаем так, как хотим и там, где хотим. На большее никто из нас не согласится. Ещё чего не хватало — два правительства...»

К чёрной громаде крейсера приближался семипалубный челнок. Закладывая очередной вираж, тёмным когтем он рассекал безвоздушное пространство. Собственно, и внешне кораблик напоминал то ли коготь, то ли клык. На иссиня-чёрной обшивка кое-где тускло светились огни иллюминаторов. Это были скорее исключения: кошарцы-Тени прекрасно видели в темноте, и свет в каютах только мешал им любоваться звёздами. В кабине пилотов также царил полумрак, мерцали лишь редкие контрольные панели. Показания приборов, как и всегда, обрабатывал искусственный ум — виу. Данные периодически передавали двум пилотам: не звуком, не светом, а образом. И он в течение полёта не менялся: «Всё в порядке».

— Внедрение, говорит Коготь-два. Мы на рубеже стыковки. Скорость ноль-пять, курс двадцать. Системы в норме.

Стандартный доклад пилота отправился на крейсер. Через две секунды на «Когте» услышали ответ:

— Коготь-два, это Внедрение. Вижу вас на экране. Подтвердите статус.

— У нас на борту командующая Арриха эш-Таэн.

— Да будь там хоть тридцать королей, — диспетчер усмехнулся. Пилоты, впрочем, тоже были не очень серьёзны, но непрозрачные шлемы это успешно скрывали. — Давай свои коды, Рыж. И быстрее, у нас скоро обед.

— Понял вас, Внедрение. Примите данные, — с «Когтя» на крейсер отправился поток кодированных данных. Отчёт о работе систем, бортовые номера... всё-таки имперцы находились в чужой галактике, и неожиданных гостей видеть у себя точно не хотели.

— Коготь-два, стыковку разрешаю. Переключитесь на подход, — сообщили из диспетчерской. Привычной мысленной командой первый пилот отдал управление второму и активировал программу стыковки. На внутренней стороне шлемов загорелись зелёные буквы: «ПОДХОД». Челнок погасил маршевые плазменные двигатели и теперь плыл по изогнутой глиссаде, созданной генераторами гравитации двух кораблей. Стыковаться можно было, как обычно, только к южной башне «Внедрения»: оттуда, собственно, «Коготь» и взлетал тремя часами ранее. Чёрная громада крейсера вращала боками, демонстрируя прибывающим свой стремительный силуэт: виднелись надстройки с орудиями и ракетными системами, наблюдательные блистеры, антенны. Возле корабля плыли несколько маленьких зондов, чуть поодаль промелькнула пара истребителей. Дежурное патрулирование и сканирование космоса, что бы ни происходило вокруг, прерывать не стоило.

Впрочем, обстановка в системе была относительно стабильной. Для Теней это означало отдых: теперь другие имперцы вполне могли обойтись без них. «Коготь-2» выпустил опоры и захваты, отчего днище челнока стало похожим на колючего ежа. Теперь пилоты могли видеть, почему крейсер «Внедрение» назывался «Чёрной стрелой»: он всем своим видом напоминал смертоносный наконечник снаряда, усеянный зазубнинами и иглами. Кроме всего прочего, к носу корабля пристыковались два корвета «Брос», играющие теперь роль самых толстых зубьев стрелы.

Челнок приближался к крейсеру с хвоста, параллельным курсом, и уже подходил к стыковочному узлу. Вытянутая вдоль корпуса башня, похожая на огромный зуб, завершалась сверху неестественно гладким плоским срезом: это и была цель «Когтя». В кабине загорелась надпись «СЦЕПКА».

— Сцепку начинаем, все системы в норме.

— Переброс энергии на холостой. Идём по линии. Захват готов.

Было слышно только короткие фразы пилотов. Неровное гудение вентиляторов и виу постепенно сходило на нет. Автопилот вывел челнок точно к узлу и включил магнитные захваты; вскоре раздался глухой удар.

— Есть контакт, — доложил второй пилот. — Переброс автономности, готовность три.

Виу начал соединять системы челнока и крейсера. Теперь, пристыкованный к южной башне, он завершал её форму: затупленный зуб превратился в острый коготь, возвышающийся над «наконечником стрелы». «Коготь-2» после стыковки стал частью «Внедрения», а это означало полную синхронность систем. Вот заработал энергоканал, и реакторы двух кораблей теперь действовали как единое целое.

— Слияние тридцать. Энергоканал открыт.

— Боевая на нуле. Ходовая на нуле. Тяготение передаю...

Установки челнока отключались одна за другой: заместо них теперь работал крейсер. Так или иначе, работа пилотов была завершена, поскольку «Коготь» больше не был летательным аппаратом. А сам крейсер в настоящий момент управлялся с северной башни.

— Слияние сто. Отбой! — приборы погасли, и в кабине воцарился сумрак. Кошарцы сняли шлемы, и чуть слышно зашипели воздушные клапаны пилотских скафандров. В темноте видны не было видно лиц: только силуэты. Острые кошачьи уши, вибриссы, хвосты — челноком управляли урмау.

В огромном, но слабо освещённом зале раскрылся потолок, и с него спустилась длинная широкая, поблёскивающая серебром лестница. Сверху лился ровный, не резавший глаз бледно-голубой свет. Вдоль стен возвышались колонны, похожие на стебли неизвестных науке растений. На «стеблях» размещались светильники: в полумраке они были похожи на факелы. Теперь «Коготь» полностью слился с крейсером, и пассажиры челнока начали спуск вниз. Ступени никто не считал. Их было шестеро: тёмные фигуры в капюшонах и длинных плащах. Виднелись разноцветные хвосты с кисточками и без них. В полумраке зала не сразу угадывались трое встречающих, таких же таинственных существ в плащах. Они двинулись по направлению к прибывшим.

Две группы сошлись там, где на полу была нарисована трёхлучевая звезда: ещё одна деталь, делавшая отсек звездолёта похожим на друвний подземный храм.

— С прибытием. Мяу, — из-под капюшона раздался бархатистый мужской голос.

— Мяу. Директивы получены. Информации хватает. Скоро сообщу всем, — ответил ему мягкий женский голосок.

— Виражей нет?

— Не-а. Всё пока что просто. Пошли. Я тоже пройдусь немного.

Главной здесь явно считалась девушка. Она также была скрыта одеждами, её выдавал лишь голос. Фигуры кивнули друг другу и разошлись; каждый скрылся в своей двери. Оставшись в одиночестве, девушка откинула капюшон, и лунный свет из узких окон открыл её облик — это была чёрная пантера, легард. Редкость в своём мире, но лишь одна из многих среди Теней. Жёлтые блестящие глаза были видны даже из-под капюшона, похожие на болотных светлячков. В полуулыбке кошарки виднелись белые клыки. Тонкие длинные бакенбарды, сплетённые в две косы до плеч, да косичка на затылке — вот и вся причёска. Мощный хвост гармонично завершал портрет сильной и ловкой подданной Империи, так похожей на тени, среди которых она жила.

Пантера развернулась лицом к лестнице. Затем обернулась вправо, подошла к одной из стен и нажала на тускло светящийся символ. Открылась невидимая доселе дверь. З ней обнаружилась уютная комната с диванами и столиками. «Тёмно-синяя комната», как её все называли. Легардица вошла внутрь, и дверь за её спиной закрылась. Раздался мурлыкающий голос: «Добро пожаловать, леди Арриха». Лампы на стенах стали чуть ярче. В комнате не было ни одного окна, хотя вдоль стен висели тяжёлые иссиня-чёрные шторы с кисточками. Вместо плинтусов на полу были устроены клумбы с фруктовым кустарником. Плоды уже почти созрели: роботы-садовники своё дело знали. По сути оно было несложным

Задумавшись о чём-то своём, командующая присела на диван. В углу раздалось тихое журчание: высокий сосуд цилиндрической формы заполнился прозрачной жидкостью. Минеральная вода шипела и искрилась; стакан приподнялся в воздух и самостоятельно лёг в протянутую руку пантеры. Арриха пригубила и облизнулась: наконец-то сухость во рту прошла. У неё это было с рождения: как только легардица произносила длинные фразы, сразу хотелось пить.

Металлические ставни лязгнули и разошлись в стороны. Окна здесь всё-таки были. С дивана командующей открывался великолепный вид на звёздный небосвод, словно усеянный светлячками. Но это были не звёзды и даже не планеты: имперский Первый флот космопоиска выходил на периферию системы Тринити-А. Армада крейсеров, фрегатов и малых кораблей — почти пять тысяч единиц — собиралась уходить, победоносно завершив миротворческую операцию на планете Эйва. Силами передовой эскадры захватчики были окружены, обезоружены и взяты в плен. Имперский флот занимать чужой мир не собирался. Звездолёты уходили, и пантера неожиданно для самой себя замурлыкала известную мелодию. Это был имперский марш «Армада»...

За час до отбоя на «Внедрении» закончилась смена вахты. Из ангаров поднялся новый патруль истребителей, сменились дежурные на постах наблюдения, вахтенные сохранили отчёты виу о работе корабля. Пока старая смена ещё не спит, а новая уже проснулась, командующая Арриха эш-Таэн обратилась к экипажу:

— Итак, упрощённо ситуация у нас вот какая. Империя вмешалась в конфликт двух соседних систем и развела враждующих. Наша цель сейчас — родина агрессоров, планета Земля. Я встречалась с Хранителем Векантом и решила проникнуть как можно ближе к ней, провести разведку, составить подробный отчёт. Важна каждая мелочь — как о самой планете, так и о населяющих её существах. Вмешиваться и раскрывать присутствие запрещаю. Внедрение начнём позже, когда получим разведданные и придумаем план.

Легардица не использовала средств связи. Она передавала свои мысли каждому, кто был на корабле, напрямую. Её голос слышал каждый, кто хотел слышать — и вместе со словами воспринимал образы. Как выглядят земляне, что носят и возят с собой.

— Все должны запомнить, что эта планета — источник агрессии, так что причины конфликта тоже там. И выяснять их должны тоже мы.

Чтобы люди не нападали. Это и была основная цель Империи в галактике: гасить конфликты, не давать подниматься новым. Случай на Эйве показал, что земляне вообще не готовы к космическим полётам: иначе нельзя было объяснить их вопиющее презрение к братьям по разуму.

— Наше звено действует автономно. Связь с остальным флотом - только личная. Думаю, всем всё ясно.

В кабине северного «Когтя» пилоты запускали навигаторы и двигатели. Один за другим; в хвосте корабля сверкнули три огонька, дюзы прогревались и набирали силу. «Приготовиться к прыжку. Дозорные — вперёд». Три истребителя типа «Игла» заняли позиции впереди крейсера. Вместе с полуторакилометровой махиной «Внедрения» они разворачивались, направляясь в сторону яркой звезды под названием Солнце. «Похоже, сама Очевидность дала ей имя. Как и Земле».

Сзади в систему ворвался корабль пушей. Терраформ-крейсер, похожий на большую зелёную ёлку, направился к флагману имперцев, «Муйарру». На фоне мерцающего красно-золотого имперского титана флагман союзного флота казался маленьким и слабым. Корабли Теней исчезли, преодолев световой барьер.

******

Братья-земляне!

Ненасытная алчность опустошила Землю и погубила всех обитавших на ней живых существ. В погоне за энергией, в стремлении получать всё больше и больше мы разрушили нашу планету. Нас окружают бескрайние свалки, мы тонем в разлагающихся отходах производства. Перенаселение, оскудение природных ресурсов, ядерный терроризм, экологические катастрофы, утечка радиации из атомных электростанций и захоронений ядерных отходов, выбросы токсинов, загрязнение атмосферы, исчезновение лесов, глобальное потепление, истощение озонового слоя, исчезновение видов... наша прекрасная зелёно-голубая планета превратилась в выгребную яму, в гноящуюся рану на теле Вселенной. За миллиарды долларов мы продали свои жизни.

Совершенно случайно, путешествуя в Интернете, Мэлс Жуков наткнулся на странный документ. Он хранился в виде рисунка, чтобы никто не смог скопировать текст или изменить его — только удалить или подменить. Такая степень конспирации не могла быть случайностью. «А что, если»... — внезапно пронеслось в голове. Рука, облачённая в перчатку-манипулятор, сама собой потянулась в сторону меню. «Исходный код страницы»... «sxdcfgbhj876e5rfghj343g4fg6.jpp5»... копирование ссылки в буфер... перехват ссылки менеджером закачек... рисунок сохранён на компьютере.

Жукову было двадцать лет. Это был худощавый парень с короткими светлыми волосами, высокий и сутулый, будто стесняющийся собственного роста. Зелёные глаза он постоянно закрывал контактными линзами, меняющими цвет на серый. Одет он был, как и всегда, в дешёвые китайские лохмотья: поношенные джинсы, майка, куртка с капюшоном. Он жил в своей квартире один — да и как можно было уместить кого-то ещё в единственной комнатушке размером три на три? Как и все жилища Нижнего города, квартира напоминала одиночную камеру: кроме комнаты, здесь был только санузел. Вместо кухни на столе стояла микроволновка. У стены стояла жёсткая кровать, будто снятая с поезда; на стене висел огромный дисплей, он же телевизор. Под ним располагался компьютер, а справа — стенной шкаф. Всё это убогое хозяйство освещалось тускло светившей с потолка галогенной лампой.

Кто я такой? Я ваш сосед, друг, враг. У меня нет имени. Я невидим. Я везде. Я бреду мимо вас в толпе, толкаю вас плечом, немытый — ведь воды становится всё меньше, — вонючий, изможденный, вынужденный давиться дешёвыми углеводами и синтетическими белками. Подобно вам, я обитаю в пыльной бетонной мышеловке; за мной следят по вездесущей, всемогущей сети; я дышу загрязнённым воздухом; я крайне одинок и совершенно беспомощен. Я напуган, я покрыт шрамами, я похож на загнанного зверя — и всё же я человек. У меня ещё остались кое-какие силы, их даёт мне гнев — жгучий, взрывоопасный гнев осквернённой, умирающей планеты...

В восемь вечера, пусть и летнего, с экрана было неудобно читать. Сделанный в виде вертикального свитка документ нужно было постоянно пролистывать; Мэлс, протирая глаза, стал рассматривать иллюстрации. Вот панорама ночного города, неизвестно, какого: все они в двадцать втором веке были на одно лицо. Типовые здания небоскрёбного типа; маглев-поезда, несущиеся куда-то по запутанным эстакадам; рекламные вывески на стенах и даже на небе. А вот по улице Нижнего города — его вечную грязь, свалки мусора и отравленный воздух нельзя перепутать ни с чем — бредут люди. Словно безликие тени: только тёмные одежды, плащи и капюшоны, маски на лицах. Наряди в такое робота — все посчитают его человеком.

Мэлс содрогнулся, вспомнив детство. Тогда, в Перми, дом, в котором жила его семья, сровняли с землёй. Целый город превратился в кучу мусора, на месте которой тут же начали возводить новые дома: огромные ящики на тысячи и тысячи человек. Семья Жуковых тогда погибла. Мэлс выжил лишь благодаря случаю: он в это время находился на Марсе. Бизнес-интернат вообще давал мало времени на общение с родителями: руководство считало, что Интернета школьникам хватает. А после известия о гибели родных представитель RDA — именно эта корпорация уничтожила Пермь, — ни на секунду не переменившись в лице, произнёс в лицо подростку: «Мои соболезнования. Несмотря на произошедшее, должен вам сообщить, что Консорциум провёл зачистку территории с минимальными жертвами». И эта попытка оправдаться посеяла тогда первые зёрна сомнений в Жукове.

«Зачистка? Вы убили невинных людей!» — «Но мы дали всем возможность переехать. Естественно, что в материальном плане многие не могли себе позволить новое жильё, а старые квартиры никто не стал покупать. Но такова жизнь». От такого обилия цинизма, чёрствости и наглости Мэлс лишился дара речи. «Лучше подумайте о будущем! Миллиарды долларов вложены в проект Нового Города. Теперь, когда у человечества есть анобтэниум, мы сможем забыть о недостатке энергии. Экономия на охлаждении сверхпроводников — прорыв, какого не было со времён первого аннигилятора»...

Насквозь фальшивые чиновники RDA, этого Левиафана, диктовавшего свою волю всем правительствам Солнечной системы, теперь вызывали в Жукове только гнев. Но он научился подавлять чувства — чтобы выжить, ему нужно было прятаться, а это означало слиться с бессловесной, бесчувственной, полусонной толпой. И почти десять лет Мэлс следовал этому правилу. Но прятаться в толпе было очень сложно. Опасность стать таким же, как бредущие по картинке полуроботы, постоянно подстерегала парня в школе, а после неё — на работе. Он несколько лет был рядовым клерком в офисе московской ячейки RDA, в бывшем здании «Газпрома». Там он оказался на грани: среди коллег по работе не оказалось никого, кто смог бы поговорить не о деньгах и сиюминутных удовольствиях. Не выдержав морального давления, Мэлс Жуков уволился; но бывшее начальство явно не желало его отпускать. Вышвырнув парня из служебного общежития, они дали ему однокомнатку на предпоследнем уровне: в самом низу города, практически на станции метро. И напутствовали: «Вы вернётесь, так или иначе».

Я оглядываю окружающее меня убожество и вдали, во мраке, вижу лучший мир, мерцающую на бархатном небе девственную Пандору. Наша надежда и наше спасение — в её плодородии, в её красоте, в богатстве её многоцветной флоры и фауны; в её страстной и щедрой материнской любви. Но коварство и жадность мегакорпораций проникли далеко в космос. Они распространяются по Пандоре, подобно отвратительной плесени, и несут разрушения таких масштабов, каких не видывали со времён уничтожения нашей некогда прекрасной Земли.

Знайте, что вам грозит ужасная опасность. Документ, который вы держите в руках, имеет чрезвычайное значение для спасения Пандоры и вашего спасения здесь, на Земле. Он составлен из похищенных записей, файлов, тайно вывезенных с Луны, секретных данных — не спрашивайте, как они добыты. Люди рисковали жизнью, чтобы сделать эти сведения всеобщим достоянием.

Так вот что это за текст. Это листовка. Большой агитплакат с множеством букв. Но чей это плакат? Сумасшедших фанатиков со своей древней, как мир, теорией заговора? Провокаторы из спецслужб, что ищут сочувствующих... сочувствующих кому? Неужели этот документ составили террористы? Те, что ежедневно совершают тысячи убийств и взрывов, похищают людей, даже уничтожают космолёты? Люди, которые прикрываются лозунгами о «возрождении Земли» и «освобождении человечества»? Они это написали?

Я не могу гарантировать точность информации. Но, так или иначе, они не хотят, чтобы она дошла до вас. Они хотят, чтобы вы оставались онемевшими глупцами, чтобы, подобно тупым коровам, жевали жвачку тщательно сотканной лжи. Будьте чрезвычайно осторожны. Они следят за вами, спрятавшись в высокой траве вездесущей сети, и ждут...

Присоединяйтесь к нам и сражайтесь. Сражайтесь за Пандору! Сражайтесь за Землю! Сражайтесь за собственную жизнь!

Стать убийцей, да ещё во имя Пандоры, было бы форменным безумием. Неизвестно, на кого рассчитана эта зазывалка... Мэлс обхватил голову руками. Всё равно это была правда. Всё, что написано здесь. Он сам видел это, и ещё больше знал из учебников истории. В них, разумеется, всё представало в радужном свете: Корпорация то, Корпорация сё, впереди светлое будущее, ещё немного, ещё чуть-чуть. Но в семье, неизвестно откуда взявшиеся, хранились бумажные книги. Чьей-то рукой страницы были исписаны от края до края — и это тоже была история. Написанная кровью и ядом история человечества, но лишь от двадцатого века до наших дней.

Мысли человека прервал телефонный звонок. Быть может, по поводу устройства на работу? Он автоматически поднял трубку:

— Алло.

— Мэлс Жуков? — раздался приглушённый голос. Видимо, у собеседника был неисправен микрофон.

— Да, с кем имею честь?

— Вы только что получили запрещённую продукцию. Вы проинформировали об этом власти, как того требует закон?

— Н-нет... ещё нет, а что? — Жуков, сам того не замечая, начал заикаться.

— Тогда слушай меня внимательно, парень! — мгновенно изменился голос. Он стал более взволнованным, его обладатель буквально выплёвывал слова. — Если ты не собираешься этого делать, то через десять минут тебе кирдык. Копы своё дело знают: сгниёшь за решёткой, как миленький.

— Б-блин... т-ты кто такой? — Жуков не сразу понял, что собеседник имел в виду.

— Какая, на хрен, разница? Сейчас речь о тебе! Через девять минут окажешься в наручниках, если не...

— Не что?

— Вали из дома к чёртовой матери! — заорали в трубку. — Не садись на поезд, тебя схватят сразу же. Смешайся с толпой и двигай в Химки, а уж мы тебя найдём.

— Пешком? Да кто ты? — крикнул Мэлс, но услышал только короткие гудки. То, что случилось, никак не укладывалось в голове. Неужели эта жалкая листовка так важна, что всех знающих о ней моментально сажают в тюрьму? А если и так, почему это коснулось именно его? Жуков заметался по комнате, выдёргивая электровилки из розеток. Он уже знал, что сообщить властям не успеет — да и не будет. Полиция придёт всё равно: уже прошло двенадцать минут с того момента, как запретный файл оказался на компьютере. По закону на отправку жалобы через Интернет отводилось десять, и по прошествии этого времени пользователь считается укрывателем...

Взгляд парня упал на семейную фотографию. Обрамлённая проволочной рамкой, она висела прямо на стене. Мать, отец, две сестры... В памяти вновь появился тот вечер: «...найдены мёртвыми под завалом... ...с минимальными жертвами...» Ну уж нет! «Если всё так обернулось, нужно выбирать, на чьей ты стороне, — прочёл Мэлс когда-то. — Нельзя вечно метаться и скрываться». Теперь понятно, о чём шла речь в той книге. О нём самом. Он, Мэлс Жуков, никогда не видел себя на стороне Консорциума и его марионеточной власти: несмотря на образование, жильё и прочие материальные блага. Потому что на другой чаше весов была жизнь всех близких ему людей.

Человек распахнул шкаф и сорвал с вешалки жилет с множеством карманов. Они был практически полностью забиты вещами, так как заменяли Мэлсу сумку. «Рюкзак могут разрезать, а сумку вырвать. А вот с жилетом им придётся попотеть», — говорил ему когда-то продавец, имея в виду многочисленных преступников подземной Москвы. Жуков переехал сюда в этом жилете, в нём он собирался бежать. Руки продеты в рукава, защёлкнуты карабины и кнопки. Парень проверил, не порваны ли карманы, и достал с полки экзокомплект. Дыхательная маска из прозрачного пластика напоминала чем-то древний противогаз: фильтр присоединялся к ней тонкими шлангами, а сам одевался за спину. Фильтры были старые, по сроку службы им оставалось не больше трёх дней.

Полимерный ободок маски легко и плотно обхватил лицо Мэлса. Раздался хриплый вдох. Парень набросил на голову капюшон и окинул комнату взглядом. Взгляд остановился на часах: они были встроены в довольно прочный блок компьютера. До предполагаемого ареста оставалось около четырёх минут.

У слабо освещённого подъезда остановилась полицейская машина с выключенными сиренами. Из неё выбрались четверо: капитан, сержант и два капрала, одетые в защитные костюмы: бронированные накладки, шлемы, электродубинки в руках и надпись «ПОЛИЦИЯ» на спине. Эти ребята не особо жаловали подземелья: в некоторых районах обстановка была такой, что туда даже внутренние войска боялись входить. Но когда дело касалось политических преступников, московские правоохранители шли до конца. Приложив удостоверение к домофону, представитель власти распахнул дверь, и наряд прошёл внутрь.

Мэлс жил на втором этаже. Он распахнул окно и осмотрелся: полицейских видно не было. Улица была, как обычно, забита прохожими и машинами; вверху, почти что по стенам «подземки», со свистом проносились поезда. Один из них как раз приближался, и вместе с ним — шанс остаться незамеченным. Взобравшись на подоконник, Жуков спрыгнул вниз, прямо на железный навес. Крыша выдержала, хоть и громко задребезжала: но поезд заглушил даже этот звук, и Мэлс незамеченным спустился на землю. Он сильнее надвинул капюшон на глаза и, пыхтя маской, влился в толпу. Толпа была, как обычно, равнодушной: даже если бы рядом шла стрельба, прохожие никуда бы не ушли, только ускорили бы шаг.

— Именем закона, откройте! Полиция! — раздался крик возле квартиры Жукова. Ответом было молчание.

— Откройте, или мы сносим дверь!

Ни звука в ответ. Капитан покачал головой, и один из капралов достал резак. Автоген проделал внизу двери небольшую дыру, а затем расплавил замок. В квартиру покатилась шашка со слезоточивым газом, и в ту же секунду полицейские выломали дверь ногами. Раздались крики: «Стоять!» «Лечь на пол, руки за голову». Когда облако газа чуть рассеялось, капитан полиции понял: они опоздали. Окно было чуть приоткрыто, а квартира — пуста и обесточена. Хозяин явно знал, что его ждёт, раз сбежал.

— Обыскать тут всё. Я объявлю этого парня в розыск... — распорядился офицер. Спустя час результаты обыска не принесли ничего. Практически все личные вещи Жуков унёс с собой. В том числе жёсткий диск из своего компьютера.

******

«Теперь я — преступник», — думал Мэлс, двигаясь вместе с толпой на запад. Чтобы попасть в Химки, нужно было подняться на «нулевой уровень» — только там над головой появлялось небо, пусть и неотличимое от пещерного свода, и только там были дороги, ведущие за город. «Дороги? Но там меня, скорее всего, будут ждать...» Наступала ночь. Подземная улица на это никак не реагировала и продолжала светиться оранжевыми лампами и неоновой рекламой.

Его квартира уже была опечатана, а досье передано оперативникам. Вскоре на одном из уличных экранов появилось объявление: «Разыскивается террорист Мэлс Жуков. Обвиняется в нападении на полицейскую машину, незаконном хранении экстремистской литературы, оружия и наркотиков». И рядом светился его огромный портрет. К счастью, в толпе никто не рассматривал друг друга, да и капюшон успешно закрывал лицо Жукова. С другой стороны, человек в капюшоне, идущий по подземному тоннелю, должен был вызвать подозрение — но равнодушие толпы перевешивало всё равно.

Мэлс не заметил, как возле перекрёстка за ним увязался невысокий человек в длинном плаще и тяжёлом старом респираторе. На его голове была надета пластиковая шапка, а глаза скрывали тёмные очки. Незнакомец приподнял воротник — под землёй даже летом было прохладно — и ускорил шаг, пробираясь прямиком к Жукову.

Впереди показался полицейский пост. Стационарная будка, где законопослушные граждане могли сообщить о нарушении закона, а проще говоря — настучать... Но сейчас там никого не было, кроме нескольких патрульных. Двое из них как раз сверялись с ориентировками и, увидев в толпе кого-то нужного, двинулись в людской поток.

Мэлс увидел, что впереди него полицейские занялись любимым делом — выборочной проверкой документов. Он замедлил шаг, отчего в спину ему раздались проклятия, толчки и угрозы. Холодный пот проступил под маской беглеца. «Если бы я сдался сразу — быть может, не было бы всех этих обвинений?» А полиция была всё ближе. Людской поток, как назло, редел: сразу за будкой начинался подъём на верхний уровень, и часть прохожих поворачивала туда. В ушах застучало.

Неожиданно слева, в автомобильном тоннеле, раздался взрыв. Ударная волна разметала осколки стекла и камня на десятки метров вокруг. Сзади раздался вопль «Террористы!» — и толпа взвизгнула. Люди бросились в стороны. Полицейские открыли стрельбу в воздух. Мэлс не шелохнулся. Страх будто приковал его к земле. Но внезапно ему в ухо зашептали: «Валим, валим, что стоишь? Чеши давай!» Это был тот самый человек в плаще. Он толкнул Жукова вправо, чуть не сбив с ног, и помчался к ближайшей подворотне. «Беглый террорист» последовал за ним, чувствуя, что выбор у него всё равно невелик.

Чуть не задыхаясь, он нырнул в тёмный проулок и остановился, прижавшись к стене. Человек в респираторе обернулся и хриплым голосом спросил:

— Что, уже сдался?

— Нет, — тяжело дыша, ответил Мэлс. — Кто ты?

— Я? Кто я такой? Я твой сосед, друг, враг, — произнёс незнакомец фразу, что первая запомнилась Жукову. Фразу из листовки. — У меня нет имени. Я невидим. Я везде...

— Ладно, я... я понял. Мы должны бежать, так? Просто... — парень всё ещё не мог выправить дыхание. — Просто я полтора часа шёл по дороге пешком. Я в жизни столько не проходил за раз...

— Естественно. Они вырастили тебя таким. Нас всех. Но мы меняемся. Я стал таким шесть лет назад, и тогда мне было ещё хуже, чем тебе. Я был ранен и брошен в разрушенном доме — но за мной пришли. Так что хватит стонать, давай за мной! — безымянный побежал. Мэлс помчался за ним. «Буду звать его — аноним...» Каждый удар сердца отдавался в висках; темнота Нижнего города будто старалась проглотить их обоих, и тут проводник остановился возле мусорного контейнера.

— Здесь, — проговорил он, отодвигая в сторону какой-то железный щит. — Вот здесь шмотки, давай переодевайся.

— Во что?

— Да хоть в это, — ему протянули какой-то поношенный брезентовый плащ. В таком ходили зомби из старого ужастика. — Бери-бери, а свою давай мне. Штаны оставляй... жилетку тоже... — по мере того, как беглецы переодевались, безымянный говорил быстро и тихо.

— Всё. Теперь давай свою маску.

— Чего? Ты совсем... — от такой просьбы, больше похожей на приказ, Жуков чуть не упал.

— Да это ты совсем! — человек покрутил пальцем у виска. — Привыкай. Внешность надо менять, как только есть возможность. Да не боись, мою возьмёшь. Размер вроде тот же. На счёт три... раз... два...

Мэлс задержал дыхание и сорвал дыхательный аппарат, бросив его на землю. Его спутник уже протягивал свою защиту: парень выхватил респиратор, перевернул его и ловким, отточенным движением надел. Только с шумом вдохнув новую порцию очищенного воздуха, он понял, что тёмные очки также надо было взять себе. Наконец, безымянный спутник вдохнул очищенный воздух — казалось, что ему было совсем не трудно задерживать дыхание.

— Чего смотришь, — он вновь окинул Мэлса тяжёлым взглядом своих, как оказалось, голубых глаз. — В следующий раз давай в руки, тут тебе не квартирка. Пошли...

Они прошли примерно сорок шагов. Горы мусора и не думали заканчиваться. Провожатый остановился и потянул за какую-то рукоятку: десятки коробок и бутылок посыпались вниз, а под ними оказался мотоцикл, спортивный «Мицубиши». Весь в грязи, и наверняка вонючий, но сама по себе модель была не из старых.

— Не слишком удачное место, не находите? — вырвалось у Мэлса. На что он получил ответ:

— Напротив. Мусор вывозят от силы раз в месяц. В это время мы забираем машину и прячем её в других местах. Когда возвращаемся, здесь опять огромные горы. Всегда есть где спрятать...

— А бродяги? — спросил парень.

— А они в курсе. Но молчат. Им нет резона нас закладывать. Садись, погнали, — бросил аноним. Нажатием пары клавиш он запустил двигатель, и спортбайк рванул вперёд, к свету: выход на соседню улицу был совсем рядом. Теперь беглецы должны были добраться до Химок.

Москва двадцать второго века совсем не походила на родной город Гостьи из будущего. Неудержимые в своих потребностях жители расширяли столицу России всё дальше и дальше, и сейчас главный мегалополис страны заполнил собой всё старое Подмосковье. Ленты шоссе и эстакады железных дорог, похожие на муравейники здания, подземные уровни — всё это вмещало в себя миллионы людей, практически не оставляя места ни истории, ни природе. Единственный Московский зоопарк давно превратился в выставку «Чудеса клонирования», какую-то кунсткамеру, в которую люди ходили редко: некоторые вообще не знали о зоопарке; кто-то знал, но ему было вечно некогда; кто-то сознательно не приходил, чтобы не впадать в депрессию на выходе. Глобализация и открытие государственных границ принесли как пользу, в первую очередь состоятельным гражданам, так и вред. Множество культур смешалось, а ещё больше — растворилось в «свободном демократическом обществе». Щедро оплаченные транснациональными корпорациями, историки медленно и почти незаметно «переписывали прошлое», чтобы новые поколения с малых лет осознавали своё незавидное положение как нечто естественное.

И этот процесс шёл уже вторую сотню лет. Но чем дальше, тем сложнее было внедрять чуждый образ мысли: люди самых разных национальностей, убеждений, классов объединялись, чтобы остановить ползучую агрессию «западных» сил. Поначалу, в двадцать первом веке, это были просто группы активистов, наивно полагавшихся на правительства. Затем - полулегальные общественные движения, зачастую националистические. Позже начали свою деятельность боевые крылья повстанцев: сперва разрозненные, а затем объединённые единым командованием. После Третьей мировой войны, «войны всех со всеми», планета Земля вновь была разделена: на «западный» мир мегалополисов и орбитальных заводов, «восточный» мир, медленно поглощаемый западниками на правах победителей, и мёртвые земли - смертельно опасные для всех.

Мотоцикл поднялся на нулевой уровень мегалополиса. Здесь должно было быть видно небо - но по ночам сверху глядели лишь рекламные щиты. Вокруг были тысячи машин, а над автотрассой свистели «маглевы». Огни, огни... только лампы, ни одной звезды. Такие же люди в защитных масках, такие же магазины и офисы; «Мицубиши» мчался на запад.

Когда началось активное изучение Пандоры, в Солнечной системе подняло голову «Возрождение». Это движение принимало в свои ряды всех, кто был неравнодушен к своей планете. Границы государств не играли для него никакой роли: возрожденцев объединяла единая память. Память о прощлом Земли, что была колыбелью человечества, а ныне представляла собой грязный детский горшок. Членами «Возрождения» становились многие: ветераны многочисленных войн, журналисты, учёные, служащие. Движение ушло глубоко в подполье, и мало кто слышал о том, что среди сочувствующих ему оказалась величайшая из женщин-учёных своего времени - доктор биологических наук Грейс Огустин.

Я большую часть жизни провел в своей комнатушке, если хотите знать. Я выгляжу так же, как и вы, — бесформенное тело, слабые мышцы и кости. В общем, полное убожество. И тем не менее сердце моё ещё живо, и именно оно побуждает меня к борьбе. Поражённый, ошеломлённый, я отдался любви. Выдающийся ксеноботаник, пандорианский Чарлз Дарвин, доктор Грейс Огустин стала моим наставником и моей путеводной звездой. Я делаю это для неё. Я теперь все делаю для неё.

Я был покорён этим загадочным миром и высшим разумным существом, сотворившим все живые организмы Пандоры. Это не миф. Не слепая вера. Оно действительно есть. Оно раскинулось под поверхностью земли, подобно сложной системе нейронов в человеческом мозгу, и каждое дерево — это его нервная клетка. Одна великая душа, объединяющая целый мир...

******

Бирюзовые облака струнного тоннеля превратились в миллионы точек, постепенно терявших цвет и яркость: истребитель Василия Тискина вышел из гиперпространства в неизвестной звёздной системе. Из небесных тел были видны только тусклая звезда, красный карлик, да пара толстых астероидных поясов. Лётчик быстро переключил распределение энергии в предбоевой режим и вышел на связь:

— Третий к бою готов!

— Второй готов, — раздалось в голове Тискина. Под чёрным стеклом гермошлема прищурились его жёлтые кошачьи глаза. Справа и слева возникали всё новые «Иглы» и «Клешни». Через пару секунд раздался голос командира звена:

— Первый готов. Проходим Вегой, Жёлтый-два ведущий. Приготовить торпеды. Эскадрилью в боевой режим!

Голос был хорошо поставлен: пилоты Империи Кошар почуяли в себе больше уверенности, решительности. Лёгким движением пальцев вескот направил свою «Иглу» по дуге влево, занимая позицию справа от «Клешни» Второго и выходя чуть вперёд. Приборы показывали стабильную работу всех систем; энергия распределялась поровну между боевой, защитной и ходовой частями истребителя. Четыре пусковых канала медленно нагревались, прогоняя форсунками плазму и меняя структуру торпедных «шаровых молний».

Сегодня действовала только одна эскадрилья клана Теней: «Красное» звено перехватчиков, «Синее» звено тяжёлых истребителей и два тактических смешанных звена: «Зелёные» и «Жёлтые». Вслед за ними на рыбий манер, косяком, построилась дюжина грузовых кошколётов, которые теоретически надо было прикрывать. С фланга «караван» сопровождал торпедоносец «Анкер» со своей дюжиной «сорокапяток» и сотней плазменных пушек. Такого сопровождения должно было хватить, чтобы в случае чего вырваться из засады, а по возможности — ещё и не понеся при этом потерь...

— Эскадрилья, к бою! Противник по курсу три-два! Дальность двадцать секунд...

Резкий вираж вправо и вверх. Васька увидел впереди рой мелких «катамаранов», довольно ярко освещённых звездой, и почти сразу доложил:

— Цель групповая. «Валькирии», до полсотни. Проходим «ножницами», потом по заходам.

Тени приближались к вражеским кораблям со стороны солнца, отчего были для невооружённых глаз полностью невидимы. Тем не менее, «Валькирии» были роботами, потому им это было не в тягость; тяжёлые истребители разворачивались в боевой порядок, намереваясь атаковать слабо защищённые транспортники. Тискин захватил ближайшую цель и прибавил тягу, но его «Игла» уже шла почти на пределе антиграва: две десятых световой. Захватить ещё две цели... фокус... пуск. Плазменные стрелы помчались вперёд. Враг, будто заранее всё зная, выпустил свои и начал манёвры уклонения.

— Ах ты, зараза... — процедил лётчик сквозь зубы, наблюдая за полётом своих снарядов. Один ионно-шоковый попал в правую гондолу «Валькирии», особого вреда не причинив, другие два разбились о выпущенные ей ловушки, а последняя торпеда — с небольшим запозданием — врезалась прямо в сенсорный узел другой вражеской машины. Почти сразу она словила ещё три торпеды и взорвалась, обдав пламенем и осколками ближайшее пространство. Вслед за ней в свободный полёт отправились ещё три таких же машины.

Противник был неглуп. Тяжёлые «Валькирии» хорошо себя чувствовали на средних и больших дистанциях, но из-за специфики вооружения и движителя были уязвимы в контактном бою. Истребители Теней имели ровно противоположные свойства; именно поэтому эскадрилья с предельным ускорением мчалась вперёд, а вражеские машины расходились веером, выпуская новые торпеды. В кабине Тискина раздался тревожный сигнал о подлетающих снарядах. Реакция — мгновенная, отработанная годами учебных боёв. Отстрел тепловых и отражающих ловушек, огонь из обеих турелей. Три металлических ракеты противника превратились в фонтаны осколков, просвистевших в опасной близости от истребителя. «Игла» совершила манёвр спиралью, отстрелив ещё две ловушки. Дальность до врага стремительно сокращалась: вот уже шесть, пять световых секунд...

Истребители кошарцев вновь и вновь выпускали торпеды. Вышли из строя ещё три «Валькирии». Но и Империя несла потери: были сильно повреждены Синий-2 и Зелёный-1. Погиб Красный-3 — он, будто проклятый, притянул добрую половину торпед и не смог отбиться ото всех. Но инициатива уже ускользнула из неуклюжих лап рейхсов — Тени прорвались в самую гущу их построения. «Клешни» дали одновременный залп разрывными торпедами. Автопушки заработали на полную мощность, пробивая борта противника. Тискин словил шальную очередь, потеряв плотность щита, и взял курс на рейхса чуть справа от себя, имитируя таран. Буквально за полсекунды до столкновения он выстрелил все торпеды в упор, рванул влево и добавил несчастному роботу порцию из двух кормовых плазмотронов. Осколки взорванного истребителя оставили на корпусе «Иглы» несколько царапин.

— Клешням на второй заход! Мы прикрываем!

Истребитель Василия в этот момент уже шёл за своим ведущим. Жёлтый-1 своими турелями обрабатывал потерявшую щиты «Валькирию», и Тискин не упустил случай помочь. Лёгким движением пальцев он навёл машину на цель и открыл огонь. Носовой плазмотрон выпустил тонкий луч, ликвидируя ещё один истребитель противника. Эскадрилья Теней за неполные двадцать секунд боя успела уничтожить более половины роботов, а оставшиеся смогли избежать прямого столкновения и подошли опасно близко к «каравану». Опасность грозила в первую очередь самим «Валькириям», ибо они тут же напоролись на разрывные торпеды фрегата, выстрелы заградителей и «сорокапяток».

— Эскадрилья, разомкнись. Быстрый ремонт. Лечь на прежний курс, — раздался голос Жёлтого-1. Тискин оценил обстановку: щит его машины разрядился почти наполовину и медленно восстанавливался, боеприпасов хватало, повреждений корпуса не было. Синий-2 уже вернулся в строй, а другие повреждённые машины отказались продолжать полёт и направились в ангар торпедоносца, к более мощному ремкомплекту. Первое столкновение завершилось довольно успешно.

— Довольно успешно, — произнёс Василий, проверяя ремонтных ботов. Те уже ползли по корпусу, затягивая царапины от осколков. В эфире раздалось несколько хмыканий: дескать, рано делать выводы. Пилоты были правы, ведь предстояло довести грузовики до самого края звёздной системы, а оттуда прыгать к флоту. Во время войны постоянно совершались такие отвлекающие прыжки через «левые» системы, чтобы сложнее было отследить «струны».

— Струна в системе! Курс девять-шесть! — раздался чей-то голос по общей связи. — Цель одиночная — корвет, тридцать секунд!

Тискин скосил глаза на индикаторы заднего вида. Действительно, в системе возник чужеродный объект. Тёмного цвета, дисковидной формы, незаметен для глаз; пилот отвёл взгляд от широкого окна и сосредоточился на приборах. Ремонт корпуса завершился, и практически сразу начала работу система удалённого целеуказания. Вражеский корабль обвёлся тонкой рамкой, возле которой возникли цифры: относительный курс цели и дальность до неё, а также краткие ТТХ. Эта информация Василию очень не понравилась: дисколёт типа «Тордис» был очень вёрток, а вдобавок ещё и вооружён дальнобойными лазерами...

— Распускай!.. — прокричал Тискин, бросая машину в пике. Его примеру последовали почти все, и вскоре корабли Теней разлетелись в стороны, разбив строй. Диск рейхсов резко пошёл на сближение: буквально за три секунды он сократил дистанцию почти вдвое. На дальности десяти световых секунд имперские «Клешни» дали одновременный залп мини-ракетами, которые через две секунды разлетелись на множество осколков и образовали широкое облако в форме подушки. Вовремя: четыре красных луча пронзили космос как раз там, где ещё недавно находились истребители тёмного клана. Ещё один луч вонзился в облако помех и рассеялся на множество розовых лучиков.

Против корветов истребители применяли тактику отвлечения. Суть была в том, что основная масса кораблей находилась на удалении от противника, а отдельные машины отвлекали огонь на себя. Главную роль обычно отводили беспилотникам, которых сегодня как раз не завезли. А уничтожать корвет должны были корабли прикрытия, вроде торпедных фрегатов «Анкер». Поблизости был всего один, и он уже готовился открыть огонь из установок главного калибра.

Ещё один лазерный залп. Вираж, отстрел ловушек, полупетля. В облаке помех возникли дыры: мелкие отражающие пластины попросту плавились, пропуская через себя мощные пучки света. Ещё несколько лучей прошли через заграждения, и «Иглам» пришлось резко уклоняться. Один не успел: Синий-1 моментально лишился щита и превратился в груду обломков. Роботы, наводящие турели дисколёта, хорошо научились предсказывать траектории полёта Теней. Поэтому по сигналу Жёлтого-1 машины бросились врассыпную: множество одиночных машин могли ввести автоматику рейхсов в короткое замешательство. Точно, вместо сосредоточенных залпов диск начал выпускать одиночные лучи во всех направлениях.

Жёлтый-2 слегка замешкался на вираже и был сбит. Зелёный-2 тоже попал под луч, но гибели избежал, потеряв один боевой пилон и половину огневой мощи. «Анкер» открыл огонь, выпуская разрывные плазменные снаряды, по два в секунду. Первые два пробили энергощит «Тордиса», третий проделал в корпусе вражеского корабля десятиметровую дыру. Ещё четыре «кометы» окончательно разворотили корвет, превратив его в бесформенную оплавленную массу.

И в этот момент в систему ворвался крейсер киборгов. «Один» возник практически над фрегатом и, не снижая скорости, протаранил «Анкер» своим затупленным носом. Гравищит имперцев с трудом смягчил удар, но столкновение вывело из строя их двигатели и главный торпедный аппарат. Плотным огнём зениток и торпед крейсер начал сбивать кошачьи истребители, одного за другим, а из его чрева возникали новые «Валькирии». До них было всего четверть световой секунды: буквально несколько километров. «Караван, прыгай!» — прокричал Тискин на общей частоте. Грузовики уже разошлись в разные стороны, и вот один из них перешёл в «струну». За ним второй. «Игла» вновь увернулась от торпеды, резко бросаясь в сторону звезды. «Первый, как дальше? Приём!» — ответа не было. Пилот активировал тактический экран. Он был полностью чёрным, не считая одной жёлтой точки, и это могло теперь значить только одно. Эскадрилья Теней была уничтожена.

Последний транспортник ушёл из системы. Теперь караван был в безопасности, чего нельзя было сказать про лётчика Васю. Огромный корабль рейхсов прекратил огонь, но выпущенные им истребители уже мчались прямо на одинокую «Иглу». В этот миг Тискина будто осенило: терять было уже нечего. Время будто замерло. Он последний, кто может нанести врагу хоть какой-то урон. И он должен был быть максимально возможным.

«Главный реактор этого корабля — в нижней части центрального тела. Если получить его координаты и траекторию корабля, иможно просчитать точку для прыжка». Соображая на лету, пилот активировал струнный реактор, отключая подачу энергии к главному двигателю и боевой части. «Прыжок на ручном ходу, по курсу»... Тревожный сигнал: пять секунд до столкновения с вражеской ракетой. Четыре... три... сейчас или никогда.

Смерти нет.

Звёздное небо на долю секунды вспыхнуло бледно-сиреневым. Истребитель Тискина перешёл на гиперсвет и пронзил собой энергоблок «Одина», выпрыгнув в его реакторный отсек. Дикая боль пронзила всё тело кошарца, когда его машину начала рвать в клочья неуправляемая аннигиляция...

Затем стало тихо и темно.

******

Тьма отступала медленно, и вместе с ней уходила боль. В висках слышался учащённый пульс; постепенно вескот осознал, что может двигаться. Он пошевелил пальцами, затем кистями рук и легонько ощупал себя. Он полулежал на чём-то вроде кресла; всё тело было расслаблено и будто сопротивлялось всяческому движению. Постепенно возвращался слух: кошачьи уши поймали приглушённый звук, гудение воздуховодов и чьё-то мяуканье. Ритм сердца постепенно приходил в норму. В нос ударил запах влажной шерсти. Глаза не видели практически ничего: Василий чувствовал себя сидящим внутри огромного серого шара. Правая рука нащупала громоздкий тумблер и непроизвольно переключила его.

Овальная дверь учебного МИ-77 сдвинулась в сторону, открывая выход. Кошачьи уши сами собой прижались к голове, а из пальцев рук и ног пилота выпустились когти. Зрение улучшилось, и теперь Тискин мог видеть расплывчатые чёрно-белые силуэты. Он осторожно повернулся влево и свесил ноги. «Ого... фирряу... х-хи... делов-то огого!» — донеслись до него обрывки фраз. Каша в мозгах постепенно приняла форму супа, а затем — аккуратно оформленного салата. Василий Тискин находился на крейсере «Внедрение», на северной предполётной палубе, в кабине тренажёра, только что завершив игровой вылет... точнее, как записали в бортовом журнале, «учебно-боевую задачу в условиях симулятора».

Тискину недавно пошла вторая сотня стандартных лет. Вескот говорил, что это для него лишь конец юности, а жизнь ещё впереди. Усатый полосатый Василий родился на Мирришане, среди других Теней, и с детства восхищался летучими мышами. Почти сразу возле дома начинались горные пещеры, в которых жили тысячи этих ночных существ; они кружили над долиной, почти незаметные, бесшумные... Так, собственно, Тискин и попал в пилоты. Правда, поначалу он водил челноки, а истребитель ему доверили всего пару лет назад. И почти сразу «Внедрение» отправился в Млечный Путь...

Вескот стянул с головы шлем и освободил тело от ремней безопасности. Ещё не вполне уверенно двигаясь, он потянул мышцы рук и ног. Небольшое усилие, и вот лётчик-истребитель соскочил на палубу. Тут же подкосились ноги, и Василий неуклюже упал на четвереньки. «Хорошо, что мы всегда падаем брюхом книзу», — подумал он, чувствуя, как слабость покидает его. Тискин почувствовал на себе чей-то взгляд; будучи членом клана Теней, вескот должен был любым способом его стряхнуть, но ему было совершенно лень как прятаться, так и устранять свидетеля. Вместо этого он зажмурился и тряхнул головой, отчего немного взбодрился. Наконец-то в голове прояснилась самая закономерная мысль: почему лётчик-истребитель Тискин столько раз разбивал свою машину в симуляторе, и при этом без всяких побочных эффектов «перемены тела», кои он имел неудовольствие в настоящий момент наблюдать.

Открыв глаза, вескот поднялся с колен и окинул взглядом палубу. Взгляду была доступна лишь малая её часть, не скрытая за переборками и разнокалиберными гранёными колоннами. Пятиметровые потолки были окрашены и освещены таким образом, что создавалась иллюзия звёздного неба, чуть освещённого вечерней зарёй. Тёмно-синие стены, рассечённые светло-жёлтой полосой «горизонта», плавно переходили в чёрный потолок. Та часть палубы, где находился Василий, была оформлена в виде широкого коридора, вдоль стен которого аккуратно были расставлены яйцеобразные кабины истребителей-тренажёров. В конце «коридора» полукругом стояли три десятка кресел, некоторые уже были заняты Тенями, отдыхающими после тренировки.

Их было немного, всего десять ребят из своей эскадрильи да трое из соседней: им пришлось сегодня работать за фрегат. Вескоты, легарды, урмау и даже один шарк: все были одеты в лёгкие тёмно-синие комбинезоны с цветными планками знаков различия. Символы Звёздного Флота и Истребительных сил на правой руке, герб клана Теней на левой: такая же форма была и на Тискине. Голова у него ещё побаливала, но в целом чувство реальности к нему вернулось. Он слегка вспушился от волнения, когда подошёл ближе к своим, и даже потянулся накинуть капюшон. К сожалению или к счастью, но боевой скафандр имперского пилота никаких капюшонов не содержал.

— Ну я и говорю, мухлёж это самый натуральный! Где это было такое, чтоб в самую кучу крейсером скакать? — рассуждал шарк.

— Ну да! Хоть одна торпеда в точке — ему ж полкорпуса разнесло бы изнутри! — вторил ему легард. Уж что-что, а военное дело здорово объединяло, если даже волк с барсом друг с другом соглашались.

— Вы тут болтаете, — проговорил Тискин, вмешиваясь в разговор. — Болтаете, да... а вот комэска-то куда дели?

— Да никто его не девал, — отозвался один из урмау, который сегодня летал с позывным Красный-3. Он выбыл из «игры» первым, так что лучше всех знал о происходящем на палубе. — Он к админам пошёл зачем-то. Не знаю, зачем... с тренажёрами вроде всё нормально было.

— Нормально? Да с такими-то вводными это было на детскую леталку похоже... — перебил его Василий. — Жаль, до конца не дошёл, хотел посмотреть финальный ролик.

Почти все офицеры эскадрильи громко засмеялись. Впрочем, ненадолго: почти сразу на палубе раздался голос командира эскадрильи.

— Смиррна!

Вескот с планками капитана первого ранга, приосанившись, издали глядел на подчинённых. Те вскочили с кресел, выпрямились и развернулись к командиру лицом. Комэск двинулся вперёд; вслед за ним появились две фигуры легардов, одним своим видом вызывающие желание вытянуться по стойке «смирно». Командующая звеном леди Арриха и командир авиагруппы генерал Сивао. Эскадрилья уже выстроилась в шеренгу, готовясь выслушать то, что придётся выслушать.

Командир эскадрильи развернулся кругом, приложил ладонь к правому уху и отчеканил:

— Товарищ генерал! Вторая истребительная эскадрилья полёт окончила. Поставленные задачи выполнены полностью. Потерь... — капитан слегка замялся. — Потеряно всё прикрытие. Двадцать пять тех-единиц и сорок единиц личного состава.

— Итак, наша эскадрилья уже в третий раз показала что?, — почти шёпотом ответил Сивао. Арриха эш-Таэн, как лицо гражданское, не говорила пока ничего, как и пилоты. «Да, мы опять не знаем, зачем торчим в этих шарах», — подумал Тискин.

— Что ни пуха вы не истребительная. Истребитель — он кто? Он тот, кто истребляет. Уничтожает, чертополох подери! А вы уже который раз уничтожены сами, — генеральская мысль в общем уже была понятна. Хотя это было в его манере, устроить даже из замечания маленький спектакль. — Или я неправ?

Собственно говоря, Сивао был прав. Клан Теней уже не впервой пытался выучить прямой бой, причём полностью самостоятельно, не прося совета у товарищей с других флотов. Но, привычные к своим разведполётам, к пряткам и иллюзиям, учились они плохо.

— Итак, начнём разбор полётов. Вольно. С самого начала, — над палубой возникла голограмма, запись прошедшего боя. Звезда, астероиды и несколько красных точек: кошачьих кораблей. — Группа вышла здесь. Задача была у вас, не провести караван через систему от края до края! У нас не кавалерия и даже не дирижабли. Задача стояла — войти в систему, отразить атаку противника, дождаться перезарядки струнных реакторов и валить напух. Вы же слишком увлеклись противником. Это всем понятно?

— Так точно, — вразнобой ответила эскадрилья. А Тискин добавил:

— Товарищ генерал, — легард кивнул, разрешая продолжать. — Тем не менее, задача была выполнена — караван не потерял ни одной машины.

— Не спорю... Но речь-то о вас! Если на десять живых грузовиков будет двадцать пять убитых машин, у нас вместо флота одни грузовики останутся, — генерал показал пальцем на построение кошарцев, а затем — на приближающиеся синие точки, «Валькирии». Вот группа истребителей. Их задача — разбить наш строй и уничтожить поодиночке. Потом подходит корвет, а этот крейсер — в резерве. Вот вариант, позволяющий им победить...

Точки на голограмме зашевелились: «катамараны» двинулись наперерез каравану, Тени рванули навстречу, фрегат развернулся и выпустил свои перехватчики. Вот истребители схлестнулись в ближнем бою, и тогда половина «Валькирий», игнорируя угрозу кошек, совершила резкий бросок и атаковала грузовики. «Анкер» стрелять не мог, слишком велик был риск попасть по своим. Всё смешалось в сплошную кашу, и в этот момент в систему вышли дисколёт и «Один». Минута-другая, и всё было кончено.

— Как мы видим, начало боя почти как у вас, так что за него я вам ставлю оценку «два». Единственное, что спасло — это оперативность команды фрегата. Перезагрузка, — изображение моргнуло и вернулось в исходное положение. Караван, прикрытый с фланга «Анкером» и с фронта — эскадрильей Теней.

В строю раздались вздохи. Да, не все были довольны программой обучения, и по вполне понятным причинам: «Тени не метаются по космосу! Мы отлично прячемся, зачем нам прямые столкновения?» Капитан-вескот подошёл к генералу:

— Мы, конечно, только учимся... теперь, со стороны, мне чуть виднее. Можно было сразу по обнаружении противника выставить построение «лист», с фронтом к «Валькириям», — моментально воспринимая слова, виу менял положение кораблей на карте: теперь истребители Теней встали в одну плоскость. — Дождаться их первого залпа и сбить строй. Это позволяет частично их обмануть и...

— И подвергнуть опасности все грузовики. Дождаться первого залпа... А потом им что мешает прорываться? Невидимые стены? — Сивао рассмеялся и снова перезагрузил карту. — Нет, совсем не так. Вот, сюда глядите. Все глядите. Вот вы, вот они. Они идут бомбить не вас, а караван. Вы Тени, вам ещё проще — вот сюда, на три-четыре, манёвр Лимой.

Этот манёвр, когда истребители описывали в пространстве что-то вроде буквы «Л», напоминал древний приём «горка». Вот на карте Тени ушли в сторону от фрегата, а затем взяли курс на врага.

— Фрегат открывается, противник с радостью летит бомбить, и тут вы бьёте им с фланга. Можно листом идти, можно воронкой, неважно... но так вы подставляете их под перекрёстный огонь. Сра-зу. И «Анкер» не боится по вам попасть, сразу открывает огонь. Потом уже строй сбиваете, торпеды, ловушки, всё нормально. С ближним боем у вас получилось, так что на этом этапе оценка «три».

«Два плюс три — уже пять», — улыбнулся Василий, привыкший всегда искать положительное.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться, — раздалось из строя. — Лейтенант второго ранга Лишний.

— Разрешаю, — ответил легард, про себя удивляясь фамилии офицера: это был единственный в группе шарк.

— Курс лучше взять не сразу на противника, а чуть в сторону. Чтобы не проходить через их строй, а заставить их вертеться, — в зале повисла тишина, и рослый серый волк продолжил чуть менее уверенно. — Я вёл «Клешню», и постоянно так делал. У нас ведь невекторный движок, можно хоть задом наперёд летать.

Виу немного подумал, и отобразил в голограмме крупный план. Два истребителя: кошачий и рейхский. «Валькирия» шла по прямой, а «Игла» огибала её по дуге. Держась носом к противнику, она выпускала торпеды и ловушки, пока не попала в цель. Поднялся ропот: дескать, знал, а другим знать не дал! Шарк в ответ пожал плечами: «А никто не спрашивал».

— Принято, Лишний. Значит, тогда план меняется: идёте листом, курс спиральный. Бить в задние полусферы, и они так или иначе решат повернуть. Значит, караван спасён... пока.

Леди Аррихе уже наскучили эти пилотские разговоры. Ей уже не терпелось увидеть Солнечную систему, причём собственными глазами, через прозрачные стены мостика. Она уже представила себе, как лично ступает на поверхность Земли и тут же исчезает, прячась в тёмных уголках...

— ...и последнее, почему никто не убрал крейсер сразу. Как Тискин догадался, а остальные нет. И почему в это время караван ещё был в системе, в то время как реакторы были готовы уже две минуты как. На эти вопросы, думаю, ответ известен нам всем.

— Так точно! — раздались голоса пилотов. Арриха эш-Таэн слегка вздрогнула и глянула на часы. Похоже, ей стало так скучно, что она ненадолго задремала, но осталась стоять. Во всяком случае, часть разговора она пропустила.

— И ответ этот прост. Вы ещё не умеете принимать боевые решения, да и реакция не та ещё. Это не разведполёт, где можно всё обдумать, пока тебя никто не видит, — генерал Сивао сложил руки за спиной. — Исходя из всего этого, я своим решением отстраняю вашу эскадрилью от полётов... на пять дней.

******

Спортбайк свернул в очередной переулок и замер. «Мы прибыли,» — кивнул Мэлсу тот, кто привёз его. Справа и слева — только серые стены двадцатиэтажных «жилых зон». Маленькие окна, узкие двери... Жуков сошёл с мотоцикла, озираясь по сторонам, и задал единственный вопрос:

— Прибыли куда?

Вместо ответа Аноним дал по газам, и двухколёсная машина с визгом умчалась вперёд. Будто поражённый молнией, Мэлс хотел выругаться, но с языка сорвалось только глухое «Б-б-бл». Почти лишившись дара речи, он лишь оцепенело стоял и смотрел, как гаснут за поворотом огни «Мицубиши». Вскоре заглох и шум двигателя: теперь был слышен только низкий, утробный рык города, переходящий временами в стоны. Мэлс не сразу сбросил с себя нахлынувшее чувство брошенности, когда ничего не нужно и нет сил даже стоять на ногах.

Человек ещё раз оглянулся. «Соберись... теперь ты беглец, обвиняемый хрен знает в чём, а это уже положение в обществе». Мысленная попытка успокоить себя не слишком подняла настроение. Взгляд остановился на ближайшей двери: это была по сути простая решётка, закрывающая вход на пожарную лестницу. Жуков прислонился к стене и медленно сполз вниз, на грязный бетон. Череда сегодняшних событий до сих пор не укладывалась в голове: бегство из дома, попытка скрыться — зачем, от кого? Кто был этот парень, что вёл мотоцикл? И если всё это связано, то какова цель? Мэлс Жуков не знал ответов. Да и не мог знать. Правду говорят, что в критической ситуации человек меняется, становится сильным и не таким чувствительным. Как оказалось, правдой было и другое. После выброса адреналина человек теряет силы, и им овладевает множество вопросов. Жуков обхватил голову ладонями, пытаясь настроить себя хоть на что-то.

Никто из сторонних наблюдателей не мог знать, что чувствует сейчас человек в брезентовом плаще, сидящий на дороге. Никто не должен был знать, кто он и зачем здесь — если только не следил за ним с самого начала. Никто — и, тем не менее, кто-то знал. Мэлс понял это, когда услышал что-то. Металлическая банка, позвякивая, катилась вниз по ступеням пожарной лестницы. Звон приближался, и парень приподнял голову. «Судя по звуку, пустая. Дурацкий мусор». Вот она отскочила от последней ступеньки и покатилась по дороге. Мэлс поднялся на ноги и шагнул в сторону, пропуская мимо себя «дурацкий мусор» — но в последний момент банка повернула и ткнулась прямо Жукову в ботинок.

Он не стал отшвыривать её пинком, а вместо этого наклонился и взял в руки. Чистая: значит, выброшена недавно. А вот надпись на жестяной упаковке настораживала, потому что Мэлс знал, что означает это слово.

«INVITE».

«Приглашение. Либо это простое совпадение, либо кто-то подаёт знаки», — подумал Мэлс. Он попытался представить, что цепь случайностей действительно способна круто изменить чью-то жизнь. Всего лишь случайные совпадения. Или нет. В любом случае Жуков был сейчас не в том положении, чтобы подняться по случайно выбранной лестнице: сейчас нужно было держаться подальше от людей, чтобы вновь не столкнуться с полицией. «Нужно укрыться где-нибудь. В подвале... или на чердаке. Да, чердак определённо лучше. Меньше тяжёлых газов, влаги, незваных гостей.» Он усмехнулся под маской: чтобы попасть на чердак, надо забраться на крышу, а для этого нужна была пожарная лестница. Та самая, что якобы подавала знаки.

— Будь проклят этот день... — прошептал человек. Он приблизился к решётке и коснулся крайнего прута. Дверь чуть качнулась: замок был отключен. Осторожно, стараясь не шуметь, Мэлс отодвинул решётку и ступил на лестницу. Теперь было нужно только одно: чтобы никто не заметил на лестнице его одинокую фигуру. Шаг, другой... ступенька за ступенькой. Почти крадучись парень вышел на лестничную площадку. Высота была ещё невелика, но металлические перила не выглядели надёжными. В двадцать втором веке даже сталь потеряла когда-то присущую ей прочность. Железную руду добывали на Марсе, на множестве астероидов, и превращали в металл. Но шёл этот металл в руки правящей верхушки, а в этом бедном квартале всё железное было собрано из дешёвого и некачественного вторсырья.

Жуков замер. Ему показалось, что за пожарной дверью раздавался чей-то голос. Что-то вроде шипения, будто кто-то просил не шуметь. «Нет, показалось», — человек прошёл дальше. Он прошёл только две ступеньки, прежде чем его тело пронзила боль. В глазах потемнело. Мышцы ног скрутило, и Мэлс упал на колени. Он почувствовал, что его хватают под руки и волокут куда-то.

— Похоже, он слабоват. Тут часов на двадцать, если не больше, — будто из-под воды раздался голос. Говорили по-русски. Глаза решительно не хотели открываться: похожие ощущения бываыли по утрам, сразу после сигнала будильника. «Похоже, мне что-то вкололи... вот влип...» — пронеслось в голове. А если это были чёрные трансплантологи, с жизнью можно было попрощаться прямо сейчас. Мысли путались, а органы чувств будто засыпали. Ну точно, что-то психотропное. В голове сплошная каша... да, это не просто совпадение. «Совпадение... сов падение. Падение сов. Совы падают, спасайся кто может!»

Внезапно наступил покой. Не та мёртвая тишина, которая стоит в ночном крематории: нет, это был покой на уровне подсознания. Будто всё старое разом ушло, уступив место новому светлому будущему... которое принципиально не могло возникнуть по-другому, нежели так.

«Я умер?»

Вопрос в пустоту. Людей слышно не было, но привычного «городского» одиночества Мэлс не чувствовал. К его бледному лицу что-то прикоснулось, и человек открыл глаза.

Жуков поначалу не поверил им: он находился на огромной парящей скале. Человек несмело поднялся на ноги и ступил по неземной горной породе, испещрённой множеством ростков. Далеко внизу, в тумане, расстилался зелёный лес; откуда-то снизу раздавались крики неизвестных существ. «Нет. Известных,» — он вспомнил это место, только увидев небосвод. Половину неба заслонял диск голубой планеты.

Пандора.

Мэлс видел это место в стереофильме. Научно-популярные рассказы о далёкой планете пользовались спросом среди землян уже почти сотню лет. Первый фильм состоял из фотографий «Хаббла» и «Кеплера», в то время лучших орбитальных телескопов... именно благодаря им люди открыли на Пандоре жизнь.

— Открыли, чтобы погубить Может, и неосознанно, но факты сами говорят.

Жуков обернулся на голос. За его спиной, удобно устроившись на валуне, сидела девушка-аватар. Узнать аватара мог нынче любой школьник: три метра роста, хвост, широкий «звериный» нос. Собственно, под это описание подходил и любой пандорский абориген... но на'ви не носили спортивные шорты и майки. Смеющиеся жёлтые глаза.

— Где я?

— Ты же знаешь. Пандора, мир тайн и чудес... странных красот, невероятных опасностей... — девушка развела руками и взмахнула ими, как крыльями. «И бла-бла-бла, чем дальше в лес, тем толще» — вскочив на ноги, она легко спрыгнула со своего «трона» и через два шага оказалась рядом с Мэлсом. Откуда-то в её руках возникла тонкая лиана с растущими на ней цветами, которую синекожая тут же обвила вокруг шеи на манер ожерелья.

— Постойте-ка. Я вас знаю... — неожиданно для себя произнёс Жуков. — Вы Огустин. Доктор Грейс Огустин!

— Попал пальцем в небо. Теперь уж нет... хотя, в каком-то смысле — всё ещё да.

Человек вспомнил историю. Точнее, типа-хроники десятилетней давности: в ходе конфликта с аборигенами погибли все учёные, в том числе «Пандорский Чарльз Дарвин». Вину, естественно, возложили на мятежников, перешедших на сторону «синих», и на самих «агрессивных дикарей» на'ви. Естественно, эта версия была искажена: проигравшая там, корпорация не хотела ударить в грязь лицом ещё и здесь.

Здесь? Или всё было наоборот? Вокруг буквально струился кристальной чистоты воздух, лаская нездорово бледную кожу человека. Было тепло, но не жарко; одежда совершенно не тяготила, будто потеряв вес. Хотелось броситься оземь, развалиться на мягком травяном ковре, уставиться в голубое небо и обо всём забыть. Обо всём... например, о жёстких камнях под ногами, без всякого намёка не мягкость...

— Как вы это делаете? — спросил Мэлс.

— Ну, это история долгая, — всё-ещё-Грейс, уселась на другой камень, взмахнув хвостом и свесив ноги прямо в бездну. — Для начала прошу понять: здесь, на Земле, правду о произошедшем...

— Да нет, я о другом совсем! Я дышу!

— А что, не должен? Это же сон, — усмехнулась синяя, обнажив ровные белые клыки.

— Я чувствую воздух! Как же все тогда, эти рассказы... вы ж вроде сами, выступали, и типа... — Жуков от волнения явно не выбирал выражений. — Что пандорский воздух ядовит!

— Ах, вот что... — аватарка рассмеялась каким-то совершенно детским, чистым смехом. Так не могла смеяться пятидесятилетняя женщина, умудрённая жизненным опытом... — Это не воздух. Точнее, не пандорский. Ты всё там же, на Земле.

— Тогда откуда все эти... — Мэлс окинул взглядом окружающий ландшафт. Будто услышав его последнюю фразу, откуда-то снизу вынырнуло огромное крылатое существо. «Банши», как их называли. Сине-зелёное, с перепончатыми крыльями и красным клювом, который на самом деле не клюв, а гребень на подбородке. Существо зависло в воздухе, взмахивая широкими крыльями и создавая этим немалой силы ветер; Жуков, слегка оторопев, чуть отошёл назад. Издав протяжный хриплый крик, оно сложило крылья и уселось на камни.

— Тоже интересно? — Грейс заговорила с банши, словно с давней знакомой. — Спокойствие, Сезе. Только спокойствие. Я ведь обещала за тобой присмотреть.

Сезе понимающе кивнула, если так можно было назвать движения головы этого существа. Человек не очень понимал, как можно разговаривать с таким огромным животным, которое в любой момент может откусить твою голову. Но доктор-аватар будто ничего не боялась: она подошла к банши и погладила её по голове.

— Ты, человек — один из множества избранников. Знаю, звучит глупо, но постарайся понять. Сейчас, общими усилиями Земли и Пандоры, начался процесс перехода землян в качественно новое общество. Это мы, Эйва, создали «Возрождение». Тёмное начало на нашей планете настолько сильно, что остановить его может только равный по силе Свет.

После минутного молчания человек отвернулся, глядя на плывущие внизу облака.

— Бред какой-то... — произнёс он. — Кто мне это говорит? Доктор биологических наук — и какие-то переходы, избрание... и зачем всё это знать мне?

Грейс только улыбнулась.

— Это не я... это все мы спятили. Все люди, понимаешь? Цивилизация. Тронулись, свихнулись, съехали с катушек. Дважды сумасшедшие могут увидеть хотя бы что-то.

В голове Мэлса вертелись мысли о пандорских галлюциногенах, психбольнице, алкоголе и их связи с синей Огустин. Сезе, обернувшись в его сторону, недовольно крякнула, будто осуждая. Собственно, эта икраниха вместе с Грейс уже почти десять лет являлась во сне людям, побуждая их возрождать свой мир и отговаривая от бездумной войны. Доктор Огустин помнила свой первый «визит» в чужой сон: Паркер Селфридж, теперь широко известный в Солнечной системе, проснулся тогда в холодном поту и в тот же день заказал месячный курс психотерапии. Грейс действовала с переменным успехом: многие «возрожденцы» уже приобрели новые знания и цели для своей борьбы, но вот американский генералитет в упор не понимал простейших слов. Собственно, как и этот юноша... хотя, в принципе, «потерянным» он не казался.

— Кое-кто сейчас перебил бы меня и обвинил в употреблении неких веществ, — проговорила синяя. — А ты об этом только думаешь, но молчишь, и это радует. Главное, что следует тебе помнить — ты не одинок. Теперь, когда ты покинул старый дом, ты обрёл новый. И называется он — Мир.

— Знаете, мисс Огустин... вы ведь мисс? Для учёной вы говорите довольно странно. Больше похоже на рекламщика или продавца, сплошные загадки!

— О Великая Мать... — вздохнула Грейс. — Я не лекцию тут читаю, вообще-то. Мог бы и сам догадаться...

— Послушайте! Послушайте, я просто...

— Я сама объясню. Теперь ты в рядах «Возрождения», ребята вытрясут из тебя всякую дурь. Если ты, конечно, согласен. Возрождение живой Земли — это великая цель, но ради неё следует забыть о личной выгоде, о так называемой «общепринятой морали», о смерти. Я умерла более десяти лет назад и, как видишь, неплохо выгляжу.

Мэлс только кивнул головой. Огустин ещё что-то говорила ему, но он пропустил эти слова мимо ушей. Его внимание привлёк ручей, сбегающий со скалы прямиком вниз, в бездну. «Водопад на парящей горе? Откуда здесь вода?» — захотелось спросить у синекожей; оглянувшись, Жуков обнаружил пропажу. Он снова был один, но чувства одиночества не возникало. Над ухом что-то прошелестело; человек обернулся на звук, расширил глаза и проснулся. Как и сказала доктор, всё это было сном.

— Просыпайтесь! Новое утро! — из-за двери раздался голос. Мэлс огляделся вокруг и понял, что находится в неизвестном ему месте.

******

Крейсер «Внедрение» вошёл в Солнечную систему неподалёку от Урана. Через три широких окна с командного пункта открывался вид на звёздное небо и несколько малых планет: уже привычная в общем-то картина для тех, кто уже второй год шёл в голове первого флота космопоиска. Вдоль длинных стен зала располагались офицерские терминалы, сегодня пустующие. Командир корабля собирал здесь своих помощников только перед боевым выходом, а на сегодня планировали только пробные полёты да составление карт. Посредине зала, аккурат между входной дверью и панорамным окном, стоял низкий круглый стол. Под ним прятались шестнадцать кресел, а над столешницей мерцала трёхмерная карта Млечного пути.

Арриха эш-Таэн, командующая группой тёмных кораблей, завернулась в свой иссиня-чёрный плащ и смотрела прямо перед собой. Её взгляд устремлялся вдаль, в центр звёздной системы: пантера снова подражала Хранителям, пытаясь слушать голоса Звёзд. Кроме неё, на мостике был только командир корабля, капитан первого ранга, довольно пожилой серый вескот с пышными бакенбардами, который откинулся на спинку своего кресла и поигрывал пальцами на подлокотниках. Называли этого офицера не иначе как Предрассветный — собственно, это была его фамилия, но за глаза это слово сократили до короткого «Пе-Эр». А по имени он запрещал себя называть: как он объяснял, оно слишком дисгармонирует с фамилией. На предложение сменить имя он неизменно отвечал коротко: «Не нужны».

— Разведзонды выпущены. Сенсоры в пассивном режиме, — раздавалось из динамиков. Капитанское парящее кресло передвинулось к самому окну, и Предрассветный скомандовал:

— Угроза: один. Поглотители на двести. Первый эшелон на взлёт, корветам разойтись. Пассивная локация: вокруг, до часа. Провести поиск, готовность мне на ТД.

На мостик вошёл генерал Сивао, на ходу шепчущий что-то в свой коммуникатор. Арриха уловила обрывки фраз: «...по магнитной линии. Нагрузку — только зонды, вы слышите? Если хоть один идиот на погрузчике ракету запросит, самого погрузчиком сделаю. Вот!»

— Что, проблемы с пилотами? — вполоборота спросил Пе-Эр.

— Да ну их, — махнул рукой легард. — Как оловянные они, не знаю... раньше вроде не было такого. Как выучили одну тактику, так нормально, а как вторую им покажешь — комедия начинается, иначе не скажешь.

От громады «Внедрения» отделялись два корвета. За ними потянулись «Иглы», и вся эта кавалькада почти сразу скрылась во тьме космоса. Генерал плюхнулся в кресло, на секунду глянув на карту галактики, и продолжил ворчать: «Ладно симулятор. Самоубийства, разгильдяйство, пафос, это даже интересно. А если война?»

Возле ног леди Теней раздалось шуршание. Маленькая вёрткая ящерица-двухвостка проскользнула по полу и, вскарабкавшись на стол, подползла к чёрной пантере. Арриха протянула руку и погладила чешуйчатое создание, отчего оно довольно раскинуло лапы...

Василий Тискин занял место у терминала. Пилот без космолёта — курица, летать хочется, а нельзя. Впрочем, на корабле были и другие дела, требующие умелых рук. Наблюдательный вескот теперь сидел в одном из инфоблоков, рядом с другими операторами и просто любителями посмотреть на чужой мир издалека. Нужно было следить за одним из секторов космоса, читать сигнал с разведзонда, а в случае чего — подать сигнал тревоги. «Голова на месте, кресло на месте, браслет подключен. Да, работа сидячая, но зато есть время почитать», — рассудил Вася, доставая с «дерева папок» файл книги. Щелчок, активация, и надмозг начал принимать данные. В воздухе соткался белый свиток, видимый только читателю; он покрылся буквами и картинками, а в самом видном месте проявилось заглавие: «Боевой устав Истребителей».

Тискин откинул спинку мягкого кресла и развесил уши. Вокруг по кошачьим меркам царил полнейший базар: то здесь, то там слышалось что-нибудь вроде «Смотри!» или «Иди сюда!», и в зале инфоблока потихоньку начиналось броуновское движение. Тени передвигались бесшумно, постоянно переглядываясь и шевеля ушами; постепенно небольшие группки кошачьих возникли у двух широких экранов. Василий оказался в стороне от этого, так что никто не мешал ему гнаться за двумя мышами. Он всё так же, урывками, читал устав и изредка поглядывал на терминал. Подотчётный зонд шёл прежним курсом, вращаясь вокруг своей оси, и передавал картинку. Всё то же звёздное небо, лишь изредка в кадр попадали небесные тела.

Вескот переключился на второй слой изображения. Виу выполнил больше работы, чем все операторы, вместе взятые: снимки звёздного неба соединились в «небесную сферу», которая сложилась с почти такой же, полученной возле Эйвы. По разнице в положении звёзд и известному расстоянию между некоторыми из них формировалась новая карта Галактики...

— Похоже, готов. Внимание всем! — раздалось звонкое мяукание одной из урмау. — Группа-два — в исходной точке. Группа-один — готовность десять секунд.

Чёрные звездолёты Теней — корветы и истребители — готовились совершить дерзкую вылазку на околоземную орбиту. Сведений, уже извлечённых Флотом из человеческих машин, для полной картины не хватало: в компьютерах наземной базы астронавигации почти не нашлось, а земные космические корабли Тени не проверяли. Поэтому в стратегических целях первоочередной была разведка: нужно было узнать как можно больше о Земле, о людях, их технологиях и доктринах, а особенно о их космических базах. Как верно подметил кто-то из Хранителей, за пределы Солнечной системы таких людей пускать нельзя.

— Сенсоры включить. Готовность пять... — Тискин в этот момент отвлёкся от книги. Переключая свой зонд на автовозвращение, он захотел глянуть на неизвестную планету и подошёл к стереограмме, изображающей струнный тоннель. Подойти близко ему не дали: Тени начали расходиться, устраиваясь на свои места. «Кина не будет, — решил вескот. — Будут прямо мозгом смотреть». Он вернулся на мягкое кресло, откинулся назад и запросил данные с панорамы корвета «Ворот-2».

— Два... один. Готов!

Васька, как и десятки кошарцев на борту, увидел борт звездолёта и чёрное пространство. Корвет разворачивался, направляя сенсоры на Землю. И тогда началось самое неприятное: кошки, от природы способные сопереживать, почувствовали эмоции Земли. Имперцев с головой накрыли сотни, тысячи, миллиарды чувств и мыслей. И светлых среди них почти не было: они выглядели как проблески седины в чёрной шерсти кота. Один за другим, не выдерживая такого напора, кошки отключались от панорамы. Эфир заполнился тревожными голосами:

— Это Инфа-шесть, приборы сходят с ума!

— Я пятый, у нас то же.

— Что, пёс побери, здесь происходит? Я ни пуха не вижу! Отключаюсь!

— Помехи на двух каналах... Отставить! На трёх!

— Меня сейчас стошнит!

— Внедрение, всем бортам! Уходите оттуда! Повторяю, отставить поиск, марш на базу! — рычал Предрассветный. Ответом ему были лишь бессвязные хрипы: околоземной ментальный эфир подавил почти всю имперскую связь. Неизвестно, что творилось сейчас на тех кораблях, но среагировать они успели: чёрные машины легли на обратный курс.

Тискин успел увидеть только маленький кусочек Земли, когда связь прервалась. Внутри всё загудело, будто рядом ударил столичный колокол. Он снова видел перед собой экран, чувствовал под собой мягкую ткань — значит, страховка сработала. Бывали случаи, когда этого не случалось — внезапно прерванная ментальная связь приводила к отключению некоторых органов чувств. Иногда на восстановление уходили месяцы.

Вескот оглянулся. Экраны, привлекавшие любопытных кошарцев, теперь были отключены; сами Тени выглядели очень плохо. Кто-то лежал на полу, будто в обмороке; многие держались за сердце, некоторые — за голову. Повальная эпидемия... а врачей нет. И никто ещё не позвал на помощь.

«Твою ж на гору...» Васька метнулся к выходу, на бегу включая общую связь. Быстрый поиск... на связи главный виу. «Говорит Тискин, инфоблок шесть. У нас полсотни трёхсотых, состояние паршивое.» «Принято, ждите звено,» — раздался электронный голос. В стенах раскрылись четыре ниши с роботами: как раз то, что нужно для первой помощи. Там же пилот отыскал аптечки; взяв в каждую руку по три пакета, он поспешил к раненым.

Сверху раздалось шипение. Вескот ощетинился: прямо с потолка на него обрушилась волна холодного воздуха. «Вообще-то мороз никто не просил!» — он выругался сквозь зубы, представив один из вариантов будущего. Жизнеобеспечение корабля включало в себя, помимо прочего, и модули сверхбыстрой заморозки. Но ждать помощи в виде ледяной скульптуры никто не хотел... Пилот опустился на колени и склонился над одной из урмау.

— Эти... больны... — с трудом выговорила она, тяжело дыша. «Похоже на сердечное,» — Василий вскрыл аптечку и извлёк шприц-компресс: это устройство надевалось на конечность, как повязка, и постепенно вводило в кровь лекарство. Абсолютно одноразовая вещь...

— З-земля...

— Терпи, щщас всё будет... — «санитар поневоле» затянул на руке «повязку» и привёл её в действие. Лицо раненой исказила страшная гримаса: сердце, возможно, и можно было обезопасить, а вот лечить душу Тискин не умел. Он понял это, когда взглянул в глаза кошки: они были пусты. Зрачки неестественно расширились, потеряли свой блеск, и их пугающая чернота буквально излучала то, чего Тени нахватались от землян... Страх, ненависть и агрессию.

— Ненавижу! — захрипела урмау. Василий зажмурился: почему-то он испугался, что может заразиться неизвестной болезнью, просто глядя в чужие глаза. К его большому облегчению, сзади раздались звуки: кто-то спешил ему на помощь. Это были врачи: десять специалистов с полной выкладкой немедленно бросились помогать раненым. Вескот устало побрёл в сторону: он ещё мог помочь кому-то, но сил в нём не было. И где-то в глубине остался страх.

«...потеря связи... ввод в строй резервных передатчиков... массовые травмы нервной системы... необъяснимые вспышки агрессии...» Арриха эш-Таэн прекратила чтение и окинула взглядом командирский мостик. Сейчас он гудел, как осиное гнездо: некоторым даже не хватило кресел, потому пришлось устроиться на полу. Взгляды кошарцев устремились к командующей.

— Разведотряд был атакован, — произнесла она. Шум слегка стих, но недостаточно, и пантера повысила голос: — Разведотряд был атакован! На «Внедрении» объявлен карантин. Пострадало больше половины экипажа — все, кто был у Земли, плюс зрители. Особенно одарённые. Могу предположить некое ментальное оружие, но утверждать не берусь.

— Оно использует наши каналы связи. Полёты в сторону Земли запрещаю, — взял слово Пе-Эр. — Разведку проведём другим способом. Одарённых оставим здесь, это уж точно.

Сивао задумчиво глядел на «глобус» Земли, усеянный дырами. Имперцы так и не успели составить карту планеты. А выход из игры одарённых — больше четверти Теней — усложнял и без того непростую задачу на порядок. «Да, с дерзостью случился перебор».

— Вторжение отменяется, — заключил генерал, выдержав небольшую паузу. — Свяжитесь с флотом. Предупредите об опасности. Ментальные каналы отключить. Перейти на фотоны и радио. Всех, кто смыслит в стратегии, прошу задержаться. Остальным разойтись.