Империя Кошар

© Котран :: Полумёртвая петля

Предыстория

Содержащиеся в Уставе положения и рекомендации следует применять творчески, сообразуясь с обстановкой.
«Боевой устав по подготовке и ведению общевойскового боя»

В Серебряные Горы пришла весна. Жители множества городов и деревень выходили на свет, радуясь солнцу, теплу и пению птиц. В низинах начал таять снег, отчего горные речки и ручейки набухли и начали уже привычно выходить из берегов. Талая вода уносила с собой зиму на северные равнины, к полюсу, где ей предстояло провести большую часть года. Из норки выбрался грызун, похожий на суслика, и начал щурить чёрные глаза, осматриваясь вокруг.
По горной трассе осторожно ехали два велосипедиста. Каменное шоссе за три солнечных дня уже высохло и было почти безопасно, потому они и решились использовать двухколёсную тягу вместо маршрутного вездехода. Существа различались в размерах, но были довольно похожи ― ровно настолько, насколько семилетняя дочь может быть похожа на сорокалетнего отца. Оба маленькие, лопоухие, рыжеволосые, с заметными резцами, словом ― довольно типичные мысьярцы.
Жители космической республики Мысьяра больше всего походили на разумных мышей, хотя довольно сильно отличались от диких предков: прямая осанка, большая голова и просто огромные уши, иногда в пол-морды каждое. Грызуны были запасливы, даже в эру межзвёздных полётов они готовили на зиму мешки крупы, сушёных грибов, сыра. А сегодня папа с дочкой после велопрогулки собирались на сельсовет, чтобы всем вместе решить, куда деть оставшиеся с зимы излишки.
Мыш-отец последние десять лет носил усы, свитер и имя Гоги. Остальное иногда менялось: сегодня на нём был рабочий комбинезон, как и на дочке. Только у мысьярца он был песочного цвета, а у малышки похож на летнее небо: голубой с редкими облачками-потёртостями.
Впереди виднелась небольшая долина, почти вся залитая водой. Бурный поток нёс льдины, ветки и какие-то доски, похожие на остатки чьего-то сарая. Папаша тряхнул шевелюрой, подмигивая, дочка чуть ослабила тормоза и покатилась с горы.
― Нирка, давай сама, чуть вперёд!
Маленькая Нира любила скорость, любила рисковать, а рядом с отцом почти ничего не боялась. Длинные рыжие волосы растрепались, а в зелёных глазах вспыхнул огонёк азарта. Впереди было столько простора, слишком много даже для двух существ, ей захотелось взлететь и промчаться над всем этим великолепием: над бурной рекой, над заснеженными вершинами гор, над деревней, над всем миром...
Но впереди возник поворот, и малышка надавила на педали, гася скорость. Велосипед вдруг закачался и рухнул, сбросив наездницу. Отец затормозил в паре шагов, но Нира уже сама поднялась и начала отряхиваться.
― Всё-таки я тебя разбаловал, ― поглаживая усы, проговорил он. ― Катал, а кататься не давал, всё боялся, вот ты и падаешь...
― Я боялась, что не успею повернуть!
― Дело не в страхе, милая. Ты наверняка подумала о велосипеде. Он влез тебе в голову, а ты и страху...
Нира утёрла нос и ещё раз отряхнула комбинезон.
― Ну... в общем, да, я подумала. Только о скорости, а не как тогда, о колёсах.
― Знаешь, в космонавтике так же ― пока думаешь о железке, не полетишь, ― грызуны вновь уселись в сёдла и покатились по камню. ― Такая в общем-то особенность у нас в жизни: некоторые вещи надо только чувствовать. Как ходить, как дышать. Если задуматься, как это получается, может перестать получаться.
― Спасибо, пап, ― улыбнулась мысьярка. ― Инстинкты, так ты говорил?
― Да... знаешь, Нира, но твоя задумчивость ведь тоже штука полезная. Никогда не хотела быть учёной?
― Пап, сколько тебе говорить? Я хочу быть собой, и больше ни!
Мысьярка произнесла это с такой важностью, будто от этого решения зависел весь сегодняшний день. Гоги лишь усмехнулся, блеснув добрыми глазами:
― Ну это не мешает! Кто мне вчера кричал, что хочет летать на танке?
Прошлым вечером мысьярка прочитала в Сети книжку «Ли-5, летающий танк». Речь там шла о самолётах, но последние два слова заинтересовали Ниру куда больше: она даже нацарапала на бумажке что-то, похожее на танк, но вместо гусениц приделала реактивные двигатели, лыжи и крылья. Отец, как опытный космолётчик, от души посмеялся и заявил, что такая штука не полетит. В доказательство он открыл окно и показал на звездолёты в вечернем небе: «Зачем нам танки и вообще эта военщина, когда вокруг столько неба? Всем хватит!»
Но рисунок отбирать не стал.
― Знаешь, я вот задумался сегодня... Странно, наверное, сейчас такое говорить, но... вот чем бы ты заняла... А-а-а!
Гоги свалился в воду. Он, похоже, и вправду задумался: обернувшись к Нире, он не смотрел на дорогу и не заметил, как она сузилась. Вода, похоже, подмыла в этом месте насыпь, и правый край дороги пропал вместе с защитной оградой. Нира внимательно слушала папу, но когда он вдруг сорвался вниз, мгновенно остановилась и подбежала к обрыву. К счастью, он был невысоким.
― На помощь! Зови на по... ― грызуна накрыла холодная волна. Одежда намокла, бурный поток мешал держаться на плаву. Велосипед, хоть и звался «железкой», был вовсе не металлическим и отлично держался на плаву. Казалось, время застыло на месте...
― Нира!
С обрыва в воду спрыгнул ещё один велосипед. Мысьярка крепко держалась за его руль, а за её спиной болтался здоровенный моток кабеля. Всплеск, фонтан брызг ― и вот уже двое цепляются за жизнь в бушующей реке. Нира быстро подгребла к отцу, ухватилась за оба велосипеда. Он крикнул: «Что ты делаешь?» и даже не успел заметить, как дочь скрутила своей находкой две рамы и влезла на них, как на плот.
― Как ты это...
― Держи трос!
Они оба держались за плот, вцепившись в кабель буквально зубами. Долина заканчивалась, на реке начинались пороги. Такое хрупкое судно там уцелеть не могло. Значит, нужно было попасть на берег, и у маленькой Ниры в голове родилась идея.
Она сунулась в поток и выудила оттуда довольно упругую ветку. Из кармана достала старое увеличительное стекло: сейчас его вес не мешал, а был нужен как никогда. «Если ветка спружинит, то выбросит лупу вперёд, она потянет за собой кабель, уцепится за нижнюю ветку дерева, и мы сможем к нему подтянуться...» ― думала мысьярка. «Малышка сошла с ума, что она делает?» ― думал её отец.
Слева по «борту» приближался огромный руб. Ветви дерева были высоко, а вот несколько подмытых корней оказались у самой воды. «Держись!» ― воскликнула Нира, согнула ветвь и резко отпустила её. Снаряд самодельной катапульты попал прямо в цель, кабель обмотался вокруг толстого древесного отростка. «Трос» резко натянулся, но не оборвался, хотя плотик сильно тряхнуло.
― Тянем! ― семья осторожно, чтобы не оторваться, подтягивала себя к дереву. Преодолевая волны и течение, они добирались до него целую вечность ― в такие моменты время тянулось для них совсем медленно. Порой казалось, что «спасительная нитка» обрывается, сердце будто падало куда-то в живот, а душа ― до самых пяток.
«Спасены...» ― Нира утёрла мокрый лоб и опустилась на колени. Гоги выбрался следом за ней, оба взглянули на свой спасательный круг из двух велосипедов. Мысьярцы увидели и целую волну обломков, буквально накрывшую «плот». От такой тяжести трос-кабель не выдержал и лопнул...
― И всё-таки ты великолепна. Я бы даже не подумал рыться в рюкзаке с электрикой, ― выдохнул мыш. ― Как тебе удалось?
― Я... даже не знаю. Просто удалось. Спасала тебя... ― дочка опустила уши.
― Не грусти! Позвоним эрэсникам, они нас снимут... наверное, даже сегодня.
Грызуны прижались друг к другу и обнялись. Сразу стало теплее.
― Знаешь, насчёт учёных... Ты права, дочка. Останься собой, это у тебя получается лучше всего, ― Гоги ущипнул мокрое дочкино ухо. ― Так-то, слонёнок...
― Я тебе покажу слонёнка!
Оба намокших существа рассмеялись. А горная река всё так же неслась по долине. Где-то далеко самодельный плот разбился о камни и стал частью потока, несущего свои бурные воды на север, к морю. Почти так же далеко республиканский вертолёт сменил курс и направился к потерпевшим крушение. Грызун, похожий на суслика, раскапывал нору под камнем, торопясь проверить зимние запасы. Весенний день был в самом разгаре.
Воспоминание поблекло. Нира встряхнулась и ещё раз посмотрела на значок, который держала в руке. Такой же знак носили на груди лучшие друзья её отца, такой же теперь носит и она сама. Красно-лазурный круглый щит, словно расколотый серебряной молнией. Двойная буква «R» ― «Republic Rescue», Республиканские спасатели. Те самые «эрэсники». Светлые воспоминания из детства, как и печали из недавнего прошлого мысьярки, так или иначе были связаны с этим знаком.
― Зенит вызывает Чайку. Ответь, Чайка! Приём, ― раздался голос из динамика. Пора было возвращаться из прошлого. Вздохнув, Нира раскрыла булавку и закрепила символ на груди, прямо у сердца. Поправила распущенные волосы, развернула кресло и вышла на связь:
― Чайка ― Зениту. Мы готовы.
Звёздный корабль «Сперро» лёг на новый курс. В переднем окне появилась маленькая бело-голубая планета ― в справочнике кошарского Флота она значилась как Солар-3. Условия на поверхности были просто идеальны для местных живых существ, но некоторые из них, к сожалению, в упор не ценили этого. Хотя сегодня это не имело значения. Спасательное судно Ниры должно было всего лишь наблюдать за действиями аборигенов, не раскрывая себя и не вмешиваясь. Позади остались пять научных кораблей Империи Кошар, два транспортника с щитовыми системами, четвёрка зонд-разведчиков и два республиканских корвета. Союзные космические силы совсем недавно обнаружили эту звёздную систему, и кораблей с тех пор прибыло совсем немного.
― Журк, подготовь груз. Сбросим в облаках, ― не отрываясь от управления, бросила Нира. ― Так будет лучше всего.
В глубине коридора раздалось жужжание и пиликание. Затем что-то звякнуло, и из тёмного угла возник шарообразный робот: рыжий в серую полоску, с шестью лапками-манипуляторами, похожий на шмеля. Он повис в воздухе и завращал камерой, осматривая себя и почти сразу нашёл на своём боку открытую дверцу. «Шмель» пискнул, захлопнул её и полетел в сторону хвостовых отсеков. Больше на звездолёте не было никого.
Мысьярка-пилот потянулась к верхнему пульту и включила радиоприёмник. Взгляд упал на микрофон и наушники, которые уже второй день валялись на пыльном кресле второго пилота. Радиостанция, как и неделю назад, была всего одна: общий новостной канал с имперского научника «Звездочёт». Новости шли одинаковые: где-то просчитаны траектории, где-то расшифрованы сигналы. Все и без новостей были в курсе дела: обнаружена разумная жизнь на поздней междоусобной стадии.
Земля приближалась. Корабль перешёл на ночную сторону планеты, и вскоре Нира залюбовалась яркой дугой утренней зари. Внизу проплывали облака, похожие на разбросанную сахарную вату; в просветах мелькали огоньки городов и дорог.
― К сбросу готова...
На приборной панели загорелись три красных лампочки: хвостовая аппарель, гудя сервоприводами, пошла вниз. Корпус корабля раскрылся, освобождая короткий прыжковый выступ и подвешенные к потолку маленькие контейнеры. Почти все серые или серо-зелёные, похожие на холодильники. Робот-шмель деловито пискнул и подлетел кверху, готовясь управлять краном. Лампочки одна за другой сменили цвет на жёлтый.
Видимость упала до нуля: «Сперро» вошёл в облако. Температура за бортом упала на несколько градусов. Плазменный щит нагревал кристаллики льда, отчего они тут же испарялись, поднимались кверху и снова замерзали. Из-за этого облако стало менять форму и превращаться в нечто похожее на столб дыма.
Нира потянула рычаг. Лампы вспыхнули зелёным. Журк подал сигнал на электромотор, и контейнеры один за другим двинулись наружу, слегка качаясь на подвеске. Крайний почти сразу сорвался с крюка и исчез в дымке. За ним отправился второй, третий. Четвёртый застрял, и роботу пришлось его выталкивать. Лётчица только улыбалась, наблюдая за неполадкой: для неё это было всего лишь приключение...
― Зенит ― Чайке. Не молчи, скажи хоть что-нибудь. Приём.
― Чайка ― Зениту. Дождик пошёл. Что с уравнением? Приём.
― Я Зенит. Всё путём. Продолжать наблюдение. Передаю новые координаты...
Мысьяро-кошарская экспедиция уже не первый год искала разумную жизнь в галактике Млечный Путь. Но попадались одни только пустыни, лишь изредка ― древние руины, растения и животные. Разумные существа когда-то были здесь, сомнений в этом не было. Казалось, что жители галактики просто ушли, заметая за собой все следы. Или отлично спрятались. Но космолётчики не теряли надежду, исследуя всё новые и новые миры. Они назвали эту галактику Астрой, в честь цветка, а живое название просто обязывало их найти... и они нашли.
Урмау всего третий день изучали Землю. Они прибыли с планеты Мью и более всего напоминали прямоходящих кошек, имели пушистый хвост и острые уши. Их командир по имени Мял Векант любил повторять: «Пассивное наблюдение уже не раз приводило к потере стратегической инициативы», ― поэтому на разведку вновь открытой планеты он отвёл всего неделю. Что он запланировал «на потом», никто не знал, а предполагать боялись. Те, кто знали его похождения в ранге младшего Хранителя, боялись даже бояться: Веканта отправили в космопоиск, чтобы спасти от его героизма кошарские миры. Вдали от Родины он казался спокойнее.
Его товарищи насчитали несколько сотен людских группировок, которые почти все враждовали между собой. Правда, имелась организация «Объединённых наций», но она никого не объединяла и влияние имела малое. Анализ информационных полей привёл всю экспедицию в ужас: решительно невозможно было понять, что местные жители хотят от себя и от окружающего их мира. Эфир просто переполнялся дезинформацией, которой люди кормили друг друга.
«Сперро» вырвался из облачного слоя и устремился к земле. Вскоре внизу замелькали тёмные силуэты домов, деревьев и холмов. Впереди виднелся лес. Судя по координатам, садиться надо было именно туда.
В просветах между деревьями мелькнула тень, и стало ясно: пора. Группа двинулась из лесного укрытия на восток. После недавнего пожара в той стороне почти не осталось живых деревьев. Вся земля была усыпана золой и пеплом, повсюду лежали упавшие стволы и ветви, торчали обгорелые остовы. Гравимобиль, летающее блюдце из далёкой галактики, плыл между ними, постепенно набирая скорость. Десантник вёл машину по дну оврага, осторожно, стараясь не поднимать пепел. Его командир сидел в соседнем кресле, глядя в странного вида бинокль. Тень в небе выросла, превратившись в звездолёт. Он напоминал летающее существо: корпус был выполнен по типу летающего крыла. На их концах виднелись гондолы двигателей. Корабль снизился над сгоревшей деревней, оттуда послышался свист реактивных турбин.
― Белоглаз, полный вперёд. Наблюдателям особое внимание.
― Есть.
― Постановщик помех!
― Готов к бою.
― Шашка, Синехвост, Сугроб ― берём груз. Я приму доклад. Горбов со мной. Остальным машину не покидать.
Парящая машина устремилась вперёд, поднимаясь по склону холма. Вероятность встретить местных была совсем невелика: после пожара от деревни остались только печные трубы, и люди её покинули. Космический гость тем временем грузно опустился на все тридцать три колеса шасси, а его турбины подняли довольно плотную завесу пепла и золы. Этой ночью ветра не было, так что чёрно-серое облако ещё долго висело над точкой встречи.
Гравимобиль вошёл в облако и почти сразу остановился. Пятеро бойцов покинули машину и двинулись на гул корабельных турбин. Судя по нему, двигатели отключались.
― Мирный, я вперёд.
― Принято.
Урмау понимали друг друга с полуслова. Разведчик по прозвищу Шашка двинулся в сторону корабля первым, остальные держались в трёх шагах позади: дальше видимость резко ухудшалась. Снимать шлемы командир запретил: дышать без них было опасно, да и зола могла попасть в глаза. Шлема не было только у Горбова: единственный человек в отряде использовал старый добрый противогаз ПМГ.
Впереди послышался стук, что-то скрипнуло и упало на землю. Это оказалась складная лестница, по которой уже спускалась вниз мышь-лётчица. В отличие от тесных солдатских гермошлемов, посланница Республики носила на голове прозрачный «пузырь», в котором свободно умещались её круглые уши и длинные рыжие локоны. Вместо скафандра на ней был рабочий комбинезон, вроде тех, что надевают робототехники на чистку и смазку механизмов. Гладкий длинный хвост двигался свободно, ничем не закрытый. Соскочив на землю, мысьярка обернулась к подошедшим гостям и отдала салют. Урмау, которого называли Мирным, сделал то же самое и произнёс:
― Под военного грома раскаты...
Парольная фраза. Разведчики никогда ничего не делают без проверки подлинности.
― Поднимался на праведный бой... ― ответила космолётчица.
― Звёздный Флот ― корабли и солдаты...
― Чтобы в небо вернулся покой! Командир поисково-спасательного судна «Сперро», сержант Нира Паурдрилл, прибыла в ваше распоряжение.
― Командир первого разведвзвода, старшина второго ранга Имир Фрямм. Вольно.
Существа отошли чуть в сторону, образовав круг: урмау, вескот, мысьярка и человек. Последний не говорил ни слова, а только шипел своим противогазом. Горбов не первую ночь проводил с пришельцами, но полностью свою роль так и не понял. Получалось, что внеземной разум существует. Многие люди верили в пришельцев, говорили про них, но читать газеты ― совсем не то же, что увидеть своими глазами. Инопланетяне зачем-то связались с ним, попросили о помощи. Говорили, что на их родине вот-вот начнётся война, и та же опасность грозит всей Земле. Довольно убедительно доказали, что мировую войну можно и нужно предотвратить; что это в интересах не только людей, но и многих других цивилизаций.
Но отставной полковник не спешил сотрудничать с космическими гостями. Что бы ни происходило на планете и вокруг, но сообщать «ценные сведения об обстановке» он не стал. Рассуждал он просто: «Плохой свой лучше неизвестного»: человек не знал, что нужно пришельцам, лгут они, хитрят или говорят правду. Выражение лиц существ ― или всё-таки морд? ― не говорило ровным счётом ни о чём. Не исключено было и то, что гуманоиды собрались захватить планету и пустить её обитателей на корм, как в каком-то старом фильме...
― Мы находимся здесь, ― Нира ткнула пальцем в бумажную карту. ― Ближайший крупный наспункт в четырёх километрах отсюда. Несмотря на технологическую базу, местные жители не справились с недавним природным пожаром. Огонь уничтожил наспункты здесь, здесь и здесь, а также частично уничтожил здания здесь и здесь.
― Нира, хватит по-военному. Говори нормально, что и откуда, ― старшина, видимо, уже знал обстановку и не хотел слушать очевидное. Гораздо больше его интересовали гостинцы с дальних орбит.
― Беспилотные противоснарядные системы и модуль электромагнитных помех, ― ответила мысьярка. ― По данным орбитальной разведки, в районе нашего континента засуетились корабли и самолёты. Если что, придётся отражать удары со всех сторон разом.
«А ПВО-то у нас дырявая, не справится», ― подумал Горбов. ― «Сами и продырявили...»
― И мы должны оборонять континент? Мы ― передовая разведка, пёс тебя дери! ― подал голос один из подчинённых Мирного: судя по скафандру, десятник.
― Судя по размерам корабля, тут хватит максимум на большой остров. А это самый большой материк планеты, ― произнёс Фрямм. ― Тем более, что нам запрещено вмешиваться.
― Да если и вмешаемся. У нас разные техностратегии. Здесь кинетика, а не плазма. Большая часть наших арсеналов либо бесполезна, либо избыточна, ― добавил тот же десятник.
Нира кивнула. Она была готова к тому, что урмау начнут спорить и «растекаться мыслями по древу».
― Это просто усиление вашему отряду. Ни к чему не обязывает.
«Значит, решать будем сами», ― старшина облегчённо вздохнул. С одной стороны, не броневик привезли: значит, в атаку не пошлют. С другой ― довольно ясно предупредили, что обстановка на Земле скорее предвоенная, чем напряжённая. А это означает новую степень боеготовности. Новые задачи применительно к населению. И к собственным союзникам.
Судно подавало грузовой трап. Двое урмау и вескот двинулись вверх, за ящиками. Облако пепла медленно оседало на землю. Минут через пять оно снова превратилось в тонкий серый ковёр. Пришельцы сняли шлемы, человек последовал их примеру. Нира вместе со всеми присела на ближайшую груду кирпичей и вслушалась в поле.
До её ушей донеслись звуки цивилизации: тишину разрывали нервные гудки машин, слышались ритмичные удары музыки. Люди жили своей жизнью и не подозревали, что принесёт им будущее. Возможно, что оно было к лучшему: люди, внезапно поднятые по тревоге, подняли бы невиданную панику. С другой стороны, кто-то ведь должен был позаботиться о грядущем. И наступившая эпоха прекрасно подходила для работы над прошлыми ошибками.

Десять дней назад

«Садимся в горах. Переходим на местное время». Бортовая электроника переключила часы. Внутри звездолёта было тесновато ― почти половину обитаемого отсека переделали в казарму, больше похожую на склад. Отряд устроил кровати прямо в спасательных капсулах, перетащив их со списанного фрегата. Кто-то успел пошутить, что капсула похожа на гроб; сам корабль, впрочем, выглядел довольно уютным. Вдоль стен шли осветительные трубки, испускавшие мягкий золотистый свет. Сине-зелёный потолок напоминал родное небо, а зелёный мягкий пол ― землю. На стенах висели гибкие толстые нити, по которым вились растения с пух знает какой планеты.
Имир Фрямм поправил одежду ― уже надоевший гибкий скафандр без шлема, перчаток и сапог. В отсек вошёл кто-то в броне, будто из открытого космоса: даже шлем закрыт тонированным стеклом. Гость зашагал к своему командиру.
― О-а-и. А-ы-а. А-о-ы-о-у. О-а, ― доложил некто, не снимая шлема, и протянул Имиру серебристый закупоренный сосуд. Старшина только покачал головой ― иногда его команда выдавала и не такие номера, но этот экземпляр был особым. Фрямм выхватил сосуд, бросил его в дальний угол и врезал кулаком по шлему, отчего тот раскрылся и исчез в воротнике комбеза. За шлемом скрывался бежевой масти урмау по кличке Синехвост; его лоб разделяла вертикальная синяя полоса, которая уходила далее через затылок, вдоль позвоночника и спиралью обвивала хвост. Эту отметину кот сделал за день до принятия военной присяги.
Синехвост понял, что опять где-то ошибся. Он виновато опустил усы и прикрыл голубые глаза. «Товарищ...» ― начал он было оправдываться.
― Троик, после прохода через шлюзы обувь, перчатки и шлем снимаются. Это раз. Перед докладом шлем открывается. Это два. По званиям и именам на задании не обращаются. Это три. Итого ― ещё три наряда вне очереди, ― неторопливо отчеканил Фрямм.
― Есть три наряда. Разрешите вопрос, Мирный.
― Разрешаю, Синехвост.
― Я могу заново доложить?
― Да.
― Мирный, забортный воздух собран, есть превышение по углеродным элементам, ― теперь уже правильно доложив, Синехвост поднял с блестящего пола сосуд.
― Поздравляю. Я это узнал пять минут назад. Думаешь, датчики за бортом просто так висят?
― Нет, ну а зачем тогда...
«Приказы обсуждать?» ― хитро улыбнувшись, старшина по кличке Мирный развернулся и отправился на командный мостик. Троик Синехвост, мысленно проклиная свой длинный язык, начал снимать сапоги. Уже двое корабельных суток, которые совсем чуть-чуть длиннее земных, роботы на корабле пылились без дела, а всю работу за них делал один-единственный солдат. Это началось с самой погрузки, где Синехвост отвечал за укладку грузов. Сразу после взлёта понадобилось оружие и боеприпасы: разведчик должен был хранить их у себя, в вещевом отсеке. И выяснилось, что самые нужные вещи лежат в самом низу пирамиды из ящиков. Нагоняй, перекладка груза вручную, мытьё пола, чистка чужого оружия, выходы за борт ― вот такая была методика воспитания у строгого взводного.
Пока «вечный дежурный» раздевался, остальные восемь котов собирали вещи, готовясь к посадке. Командир взглянул на трёхмерную схему корабля. Десятиметровая сигарообразная машина внутри напоминала подводную лодку: в носу оружейный отсек, за ним командный мостик, в середине жилое помещение, в хвосте шлюз, реактор и двигатели. Индикация показывала, что всё в норме ― модель корабля была подсвечена зелёным. Фрямм выключил её и обратился к личному составу:
― Товарищи, впереди выход. Шлемы не снимать, включить постепенное привыкание. Обустройством лагеря управляю лично. Синехвост вытащит роботов, тройка Белоглаза трассирует местность, моя тройка ― у корабля, остальным ― в парные посты.
― Есть, ― кивнули головами солдаты. Трое развернулись и надели гермошлемы, готовясь первыми спрыгнуть на землю. Корабль тем временем промчался над рекой и снизил скорость до половины звуковой. Впереди оказалось горное кольцо, лучшее место для скрытой базы.
«Прорыв» нужно было спрятать, и Белоглаз уже был готов. Рыжий кот с бледными глазами вышел из верхнего люка, обтекаемая «крыша» звездолёта раскрылась, как цветок. «Лепестки» приняли наклонное положение, под ними оказалось шершавое покрытие палубы ― чтобы не скользить. Рыжий прошёл к носу «Прорыва», где находился контрольный пульт, и взял управление у автопилота. Корабль слегка тряхнуло.
― Ты можешь легче? ― возмутился серый зеленоглазый урмау, вылезавший в этот момент из люка. ― Каждый раз так делаешь!
― Фирменный знак, ― отмахнулся Белоглаз. ― Сейчас крутану, лучше держись.
Вообще-то кошачьи звездолёты не трясли своих пассажиров, но «Прорыв» экономил энергию. Были потушены почти все огни, как снаружи, так и внутри. Отключен был плазменный щит корабля, который снижал сопротивление атмосферы и поглощал вредные излучения. Наконец, вполсилы работали блоки гравиполя, из-за чего корабль постепенно снижался, а воздушная тряска чувствовалась экипажем. Звездолётом можно было управлять с двух мест: с мостика в носу корабля и с открытой палубы, стоя на ветру. Сейчас Белоглаз и Мирный вместе управляли им.
К тому времени третий солдат вылез из люка, который тут же захлопнул за собой. Сигарообразный аппарат с тремя существами на крыше начал огибать одну гору за другой, идя на сверхмалой высоте. Белоглаз следил за местностью и дальностью до гор, чтобы не задеть ничего, а старшина менял курс и скорость. «Идеально», ― вдруг мелькнуло в его голове, и «Прорыв» резко остановился. Солдаты на открытой палубе чуть не вылетели «за борт» и на минуту занялись руганью. Вертикально снижаясь, машина осторожно раздвигала сосновые ветви, слегка посвистывая маневровыми движками. Гравиблоки постепенно сбавляли мощность, отчего звездолёт без участия двигателей всё сильнее притягивался к Земле. Десять метров до поверхности... пять... два... ноль. «Прорыв» коснулся брюхом грунтовой дороги. Три кота под предводительством Белоглаза сиганули вниз, приземлившись на все четыре лапы. Бледноглазый выхватил из кобуры плазменный пистолет и затрусил к камням, остальные двое последовали его примеру.
Укрывшись за валуном, рыжий урмау следил за товарищами. Серый кот Шашка и пёстрый Снерр подбегали к нему. «Что так медленно?» ― торопил их командир. «Нормально, расслабься, ― ответил серый, ― мы не под обстрелом». По спине десятника Белоглаза пробежали мурашки: он вспомнил, как в курсантские годы он на учениях был обстрелян одним идиотом-пулемётчиком. «Слава Кошаре, что броня выдержала, ― сказали ему потом, ― а тому парню мы всыпем». А из нижней части корпуса уже появились широкие лыжи, надёжней шасси ещё никто не придумал.
Коты начали высадку. Троица первопроходцев отправилась на опушку соснового леса обозначать границы лагеря, на землю спрыгнули ещё пятеро. Из бокового люка показался первый робот ― землепроходчик, для фортификации местности. Робот по дуге пролетел к гряде камней, за которой до этого укрывались коты Белоглаза. Затем выгрузился гиротанк ― боевой робот, похожий на полутораметровое колесо. Затем Имир Фрямм выгнал Синехвоста со словами «Хорош, дальше они сами заработают» и вслед за ним вышел из корабля. С собой он захватил длинный тонкий цилиндр.
― Итак, Каменная Чаша. Здесь, на месте встречи двух оврагов, будет наш лагерь. Первый долговременный аванпост Империи Кошар, ― старшина раскрыл цилиндр. Внутри него хранилось трёхцветное знамя страны с символической головой урмау. Флаг развернулся, затрепетал на ветру, и командир закрепил его на корабле. Теперь котам предстояло расположиться на открытом воздухе, выгрузить всё оборудование и строить полевой космодром...

Тринадцать дней назад

К планете приближался последний звездолёт отряда: командный модуль «Тринайя», позывной «Орбита». Корабль шёл на автопилоте; населяющие его урмау, вескоты и легарды занимались своими делами. Кто-то спал, кто-то ухаживал за своими апартаментами ― ну там, растения полить, пыль вытереть, мебель переставить. Некоторые болтались вокруг столовой, периодически перекусывая. И только дежурные стояли на постах. В целом настроение шерстяных космонавтов было так себе ― сутки в замкнутом пространстве были непривычны. Обычно кошарские корабли перемещались по космосу мгновенно, но это было в разведанном пространстве. В Млечном Пути был всего один «коридор», по которому двигались звездолёты Империи, и то его разведка заняла далеко не одну сотню лет.
«Наш звездолёт снаряжён разведмашинами и локаторами, ложится в дрейф на стационарной орбите над городом Тунис, ведёт наблюдение за сушей и морем в секторе конус 60 вниз от каждой РЛС. Первому сателлиту дрейфовать над городом Денвер, второму ― над городом Вильена, третьему ― над городом Ланьчжоу. О результатах разведки докладывать немедленно по общему ментальному каналу. Принимать все входящие вызовы с планеты», ― командир корабля перечитывал отданный им же приказ. Выключив текст, он поправил капюшон, покрывающий его голову так, что не было видно морды. Затем взялся за связь и скомандовал:
― Тринайя, говорит командир. Выходим из струны. Кому надо ― включайте окна.
В корпусе корабля не было окон, зато была система проекционных камер. Любой желающий мог подключить к ним собственный мозг и наблюдать за космосом. Командир «Тринайи» уже сделал это, и для него корабль стал прозрачным. Даже соседи по кубрику пропали. Вокруг были только цветные нити «струны». Они начали тускнеть, затем превратились в поток искр и рассыпались. Вместо них замерцали звёзды: звездолёт вернулся в нормальное пространство. Слева промелькнула Луна, заработали тормозные приводы, и на геостационарной орбите корабль замер. Послышался лёгкий стук: случайный спутник связи оказался на пути кошарской машины и от столкновения вышел из строя. В Европе отрубилось спутниковое телевидение, владельцы кабельного тихо посмеялись над чужой досадой.
«Тринайя» была похожа на полукилометровую сосульку. От её середины отстыковались три сателлита и направились на свои посты. Из носовой части корабля начал расти уловитель ― широкий «зонт» должен был улавливать все важные сигналы. А связисты уже всполошились: через секунду после отстыковки сателлитов Орбиту вызвала Шпага.
― Я ― Орбита, приём! ― отвечал на вызов старпом-легард, когда командир вбежал на мостик.
― Орбита, приняты возмущения Силы Мяу. Источник не опознан, срочность предельная, ― говорил по ментальному каналу вескот в маскировочном плаще. ― Подсобите, приём.
― Понял вас. Отбой.
На мостик вошёл Мял Векант. Чёрный кот в белом комбинезоне и шёлковом плаще ступал мягко ― обуви на нём не было. «Почему порвали связь? ― мысленно спросил Мял. ― Почему я узнаю обо всём последним?»
― При всём уважении, вя-Кристалл: фактор внезапности, ― оперативно среагировал старпом. Со стороны это всё выглядело как сборище шизофреников: телепатией здесь владел только Векант, а остальные отвечали ему голосом, и получался «разговор с воздухом».
«Сейчас разберусь», ― молвил Хранитель, усевшийся на пол; его сознание вырвалось из тела и устремилось в открытый космос. Уловитель уже был развёрнут, он должен был помочь в поиске. «Планета свежая, обитаемая... ― думал урмау, мысленно мчась к поверхности Земли. ― Опасность... в людях. Они готовят войну... всех со всеми... ядерное оружие... чужеродный разум. Опасность в нём!»
«Шпага, Шпага, я Орбита. Передаю координаты цели. Задержать ядерную атаку любой ценой. Срочность предельная. На карту поставлена жизнь планеты», ― Хранитель отчеканил каждую мыслеформу. С того конца «провода» раздалось: «Принято». Сеанс закончился, Векант снова вернулся в своё тело.
На несколько минут урмау задумался над моральным состоянием экипажа: «Тринайя» уже внаглую эксплуатировала земные спутники связи, хотя никто ещё не гарантировал их безопасность для чужого разума. Потом подумал о себе: почему его звали Кристаллом? Ах, да... его стихией была Вода, а любимой её частью ― лёд. Кристаллы льда покрывали весь его чемодан, когда он взошёл на борт; точнее, чемодан был в центре ледяной глыбы... А в душе снова поднималось чувство тревоги — не за себя, и даже не за корабли, а за жителей Земли. У Империи Кошар здесь был свой интерес — на планете было много кошачьих существ, да и другие цивилизации имели здесь «родственников». И все они гармонично существовали бок о бок. Идеальный мир для... нет, не стоило торопить события.
Связи с Империей так и не было. Родная галактика сейчас была настолько далеко, что её можно было спутать с тусклой звездой. Именно так выглядела абсолютная свобода, абсолютная власть... и абсолютная ответственность. Не благо, но бремя... командующий экспедицией выпрямился и покинул мостик, на ходу отдавая новые приказы.
«Подавить активные точки пуска ракет. Выпустить все перехватчики. Корветам ― уничтожать ракеты в полёте...»
Урмау слегка запнулся и добавил:
«Патронов не жалеть».

История

Район сосредоточения

Нам очень нужна эта встреча. Сейчас и мир в дурацком положении, и Россия в тяжёлом, но всё равно выход есть. Даже два. Один фантастический, а другой реальный. Реальный ― что прилетят пришельцы и все наши проблемы решат. А фантастический ― что мы сами справимся.
Георгий Михайлович Гречко, лётчик-космонавт

Засуха. За всё лето дождь прошёл только однажды. Раскалённая, кое-где выжженная, растрескавшаяся земля никак не могла дождаться влаги. Урожай был потерян безвозвратно. Дым лесных и степных пожаров затягивал города, сёла, дороги; многие выходили на улицы в защитных масках. В двадцать первом веке это казалось невозможным, но огонь уничтожал целые посёлки, не встречая сопротивления.
А когда звери и птицы словно сошли с ума, по городу поползли тревожные слухи. Собаки, кошки, воробьи и галки, даже немногие выжившие в этом пекле тараканы ― все рвались прочь из Самары, Москвы, Воронежа... и многие люди следовали за ними: на дачи, на море, подальше из душных мегаполисов. Говорили, что животные чувствуют землетрясения, и такая миграция непременно означает катастрофу. Что может рухнуть всё: химические и нефтяные заводы, электростанции, довольно непрочные здания...
― Вы мне это прекратите.
― Нет, ну можете и дальше не верить, ― продолжался спонтанный монолог. ― Сидеть в тенёчке, мечтать о светлом будущем. А нормальные люди будут бороться за выживание.
― Нормальные? Поднимать панику, по-вашему, нормально. А головой думать?
― Господи, да так можно бесконечно думать! Когда вас будут резать, тоже промолчите?
Худощавый агитатор неизвестной то ли секты, то ли банды уже битых десять минут размахивал какой-то книжечкой и вещал о тайных силах, врагах и заговоре. Довольно банальные, избитые вещи, коими заполнена половина Интернета и обе половины «жёлтой» прессы. Иван Дьяков давно для себя решил: может, всё это и так, но истерику в духе «вы все умрёте» это не оправдывает. Он не стал спорить, а просто развернулся и пошёл прочь. Настроение было испорчено на весь оставшийся вечер. Мало того, что завтра надо было идти на очередное собеседование в очередной офис очередного начальника, так ещё и эти паникёры ― этот худощавый с книжкой был далеко не первым за неполных два месяца. Если бы у Дьякова был подходящий друг, Иван бы пожаловался ему на чувство déjà vu, подозрительно частое в последнее время. Но такого человека среди знакомых не было: разговоры о «высоких материях» обычно заканчивались банальными фразами, вроде «Бывает» или «Не бери в голову».
Дьякову этим летом исполнилось двадцать три года, а вскоре после этого он превратился из темноволосого голубоглазого студента в совершенно такого же безработного. Чтобы выглядеть солиднее, он носил очки, коротко стригся, а из одежды предпочитал рубашки и брюки светлых тонов. В жаркие дни такой костюм был особенно полезен: можно было посетить какой-нибудь солидный магазин или ресторан, откуда могли выгнать за неподходящий внешний вид. Впрочем, цель посещения обычно была двойной: удовлетворить любопытство и отдохнуть от агрессивного светила.
А светило, казалось, собралось поджарить европейскую часть России до хрустящей корочки. Впрочем, в Самаре оно уже шло на закат, и в растущих тенях понемногу шевелилась жизнь. Иван заметил, что город как-то сам перешёл на ночной образ жизни: днём было тихо, а утром, вечером и ночью, ― особенно ночью ― в некоторых местах всё буквально кипело. К большому несчастью тех, кто жил в таких местах.
Вот подошёл автобус, душный и переполненный: всё-таки шесть часов вечера, многие только возвращались с работы домой. Дьяков вошёл, достал из кармана рубашки пятнадцать рублей и сунул бабульке-кондуктору. Пассажиры вокруг были самые обычные: уставшие и раздражительные. Вот очередной студент или школьник спортивного вида, наслаждаясь каникулами, раскинулся на сиденье; рядом заворчала женщина с мальчиком на коленях: «Молодой ещё, ходил бы ногами, вон какие длинные они у тебя». Минуты через три его упрекали уже три женщины и пожилая пара. Казалось, вот-вот кто-нибудь произнесёт знаменитые слова:
― Гражданин! Уступите место, встаньте...
И услышит не менее известное:
― Если я встану, ты у меня ляжешь...
За такими мыслями настроение Дьякова чуть поднялось, а вскоре автобус затормозил на его остановке. Чем закончилось «дело длинных ног», парень не узнал. Он двинулся вглубь квартала, в жилой массив постройки то ли раннего, то ли позднего Брежнева. Леонида Ильича здесь, правда, по вечерам не вспоминали: любимцем местных старичков уже который год оставался Иосиф Виссарионович. Облезлая детская площадка, десятки машин на газонах, пара бродячих собак, народ на скамеечках... начинался самый обычный провинциальный летний вечерок.
«Пятьсот третий ― Двадцатому, подтвердите ноль».
«Я Двадцатый, подтверждаю».
В ментальном эфире поднимался настоящий ураган. Глобальных тревог на Земле не случалось уже очень давно, даже память поколений начала давать сбой; само наличие некой "Планетарной системы спасения" для многих оказалось неожиданностью. Никто из жителей дома не знал, что прямо под ними развернулся городской штаб эвакуации. Единственным человеком, который что-то подозревал, была старушка-кошатница с первого этажа: в привычное время кошки не собирались возле её окна, а двигались к соседнему подъезду, в подвал.
Среди труб, кабелей и баков уже собралась настоящая стая. Мордастый серый котяра обнюхивал и осматривал всех, то и дело взмахивая хвостом. Последним вошёл ухоженный короткошёрстный беляк, и штабисты притихли.
«Товарищи представители! Получен приказ: в свете вероятной чрезвычайной ситуации провести полную эвакуацию города в восточном направлении, ― белый кот говорил мыслями, беззвучно. ― В первую очередь отправлять семейных. По возможности брать с собой своих людей...»
«Нашёл чем удивлять! ― раздались возгласы. ― Уже третий день только этим и!»
«Сказали, что нам дают четыре часа. Это мало».
Поднялось недовольное мяуканье. Что можно сделать за четыре часа? Кошка может наловить дичи, поесть сама и накормить своих котят. Хозяйка может сварить недельный запас грибного супа или устроить большую стирку. Бригада дворников может убрать мусор с заброшенного футбольного поля. Мотострелковый батальон может пройти полсотни километров маршем. Но два миллиона горожан даже при идеальной организации не смогут за четыре часа покинуть дома и уйти на восток.
«Возможно, получится спасти хотя бы нескольких, ― громко думал белый кот. ― ПСС отправляет к нам воздушный транспорт. Будет здесь через три часа. Первый, третий и с четвёртого по шестой районы отправить на сборный пункт второй водной очереди».
«Идти в самый центр и там ждать? ― спросил серый «привратник». ― А если не успеем?»
«А если пойдём на восток, не успеем точно! ― рявкнул беляк. ― Бегом марш!»
Минута, другая ― и помещение опустело. Ни один котёнок не спросил, говорят ли им правду или это очередная тренировка по снятию с мест обитания. Белый кот по имени Мурзик, начальник городского штаба эвакуации, неделю назад получил сообщение от Кошачьих Душ — они и предупредили его об опасности. Звери, птицы и насекомые чувствовали её приближение каждой шерстинкой, пушинкой и щетинкой ― из города на восток потянулись сотни, тысячи существ. Иван Дьяков выскочил на балкон: ни разу в жизни он не видел таких огромных птичьих стай. Вороны затмили собой половину неба, а их карканье вселяло какой-то суеверный ужас.
― Мяу, ― послышалось откуда-то сверху, это кот Мурзик карабкался по грушевому дереву. Он уже не первый год так поднимался на второй этаж, потому что ходить через подъезд боялся; а может, ему просто противел табачный дым, осколки стёкол и вечно закрытая стальная дверь с домофоном. Взбежав по толстой ветке, он перескочил на другую, ближе к стене, и перемахнул на балкон. Кот снова мяукнул и направился в дом, задрав трубой длинный рыжий хвост. Дьяков вошёл следом за ним, прикрыл за собой балконную дверь и почти сразу услышал чьи-то слова:
― Когда в этом балагане приём пищи?
Иван жил один, не считая питомца; родители на всё лето отправились в деревню, потому незнакомый голос заставил насторожиться. Телевизора у него не было, да и нечего было там смотреть. Он проверил старенький компьютер, который был единственной связью с внешним миром, не считая почти ненужного телефона. И то, и другое было выключено.
― Уже полвосьмого, а коты не кормлены, что ж это такое, а?
Мужской голос, довольно высокий; обладатель, скорее всего, молод. Но откуда здесь взяться чужому голосу... и при чём тут коты? Дьяков протёр очки, окинул взглядом единственную комнату, ничего странного не нашёл и вышел в коридор. Голос пропал, зато послышалось мяуканье: после прогулки Мурзик действительно был голоден и уже пытался самостоятельно открыть дверцу холодильника.
― Мурзик, Пузик, съешь арбузик... ― человек извлёк свежие кошачьи консервы и наполнил миску. ― Ну, вот я тебя кормлю чуть ли не с ложечки. И кто кого хозяин?
― Ты сам себе, я сам себе. Кормёжка не показатель, ― ответил голос. «Что это, котяра заговорил? Нет, я не против, конечно, но вот так сразу, без видимых причин, ни к селу ни к городу...» ― в человеческой голове завертелась сотня возможных ответов и примерно столько же лишних слов. Дьяков захотел выдать что-нибудь умное, но вслух сказал только:
― Ты ― это кто?
― Для тебя просто кот. Раз уж ты слышишь мои мысли: твои консервы полное гуано.
Зверь, впрочем, от приёма пищи не отвлекался, рта не открывал и слов не говорил, чем породил новую волну скептицизма. Дьяков предположил, что говорящие коты возможны, но телевизор у соседей намного возможнее. Этажом выше жил старик, бывший артиллерист, у которого из-за глухоты все телепередачи работали на полную громкость и превращались для Ивана в радиопостановки.
― И сосед тут ни при чём, ― снова тот же голос. Кот доел консервы и теперь пристально вглядывался в человека. ― Вот это тормоз... И что сделать, чтобы ты поверил?
― Поверил чему?
― Что это я, кот Мурзик, с тобой говорю, а не неизвестно чей телик, ― кот облизнулся. ― Вот сейчас я выброшу тарелку...
Кошачья пластиковая миска действительно улетела в коридор: кот наподдал по ней задними лапами, а затем вскочил на мойку.
― Ну и что? Что ты этим хотел сказать? ― спросил Иван.
― Ага... заговорили... ― кот облизнулся и зачем-то присел на задние лапы. ― Есть до нас большое дело.
― Большое, Мурзик? Это в толщину? ― о том, кто такие «мы», парень не спросил, расценивая это слово как «я да ты». Впрочем, опыта вербального общения с котами Дьяков всё равно не имел.
― Лейтенант Дьяков, я ― Мурза Шак, начальник штаба эвакуации города Самары. Только что объявлена общая тревога. Город необходимо покинуть за четыре часа...
«А и правда же, я лейтенант запаса. Тупая пехота, мясо» ― промелькнуло в голове человека. «И что за тревога, лесной пожар вроде бы далеко». Сам факт того, что перед ним находится разумный зверь, Дьякову необычным не показался.
― С чего это? ― спросил он у кота. ― Что происходит?
Кошачья телепатия буквально сбила человека с ног. Ему показалось, что погасло солнце и остановилось время, а перед глазами промчались тысячи образов. Дьяков видел свою планету, города, пробки на дорогах, играющих в парке детей, незнакомые пейзажи, животных... но потом всё это исчезло в один миг. Вокруг поднялись столбы дыма и пламени, слышался треск, чьи-то крики, взрывы и стрельба. Некому было определить, как долго продолжалось это «видение», прежде чем исчезнуть.
― Это что? Будущее мне показал? ― Иван смотрел на Мурзу поверх очков абсолютно безумным взглядом.
― Что «это»? Ох ты... ― кот посмотрел на настенные часы. ― Нет, это не я. Ретрансляторы... оповещать начали.
На электронных часах застыли цифры: 19 часов 41 минута. Желание уходить возникло как из ниоткуда, будто кто-то неизвестный управлял мыслями человека ― или он сам по наивности поверил говорящему животному. Разумеется, ему это не слишком нравилось.
― Значит, мотаем!
― Пять минут на сбор, потом на выход. Вместе будем...
Кто-то называл это манией, кто-то комплексами и фобиями, но кое-что военное у Дьякова было. Голова уже была с собой, в шкафу висела полевая форма; там же пылился старый, ещё отцовский брезентовый рюкзак. После прошлогодних учебных сборов Дьяков сетовал, что нормальных тревог за месяц так и не было. «Накаркал, чёрт дери... не прошло и года». Уже скинул натянул «флору», вскочил в берцы, бросил взгляд на ящики стола: там имелись полезные вещи вроде фляги, бинокля и ножа. «Набор выживания», помнится, покупался на стипендию, потому что в семье это предложение встретило какой-то подозрительный отпор.
― Маршрут движения?
― На запад, к реке. Дальше воздушным водным транспортом, ― кот уже был рядом и внимательно осматривал своего напарника. Слово «хозяин» как-то само собой позабылось.
― Дальность?
― Двести вниз, далее по обстановке.
Иван затянул шнурки ботинок и вытащил из шкафа рюкзак. Прыжок к столу, всё мало-мальски нужное и не слишком тяжёлое ― внутрь. «Кажется, там ещё и флешка была... пусть, информация тоже нужная вещь». Документы ― во внутренний карман куртки. Потом ― к холодильнику, взять консервы: тушёнка, сгущёнка, горошек. Всего три банки, больше не было.
― Всё-всё, хватит! Время!
Кот промчался на кухню, к балконной двери; Дьяков распахнул её, выскочил наружу, и ему в глаза бросилась пустота. Совсем недавно во дворе было полно народу, лаял чей-то пёс, по веткам скакали воробьи, а теперь вокруг никого не было. Впрочем, первое впечатление оказалось обманчивым: внизу на лавочке, почти под балконом, наблюдалась какая-то компания. Рыжий хвост мелькнул впереди: Мурза соскочил с балкона на бетонный козырёк парадной. «Примерно три метра полёта» ― Дьяков поймал взгляд зверя и прыгнул следом за ним. Банка тушёнки ударила в спину: правильно укладывать рюкзак не было времени. «Главное, что ноги целы» ― подумал «лейтенант запаса» и выпрямился во весь рост. Мурза Шак взмахнул хвостом и нырнул вниз, на землю.
― Эй, пацан! Война, что ли? ― спросила неизвестная личность со стеклотарой в руке. Иван соскочил с козырька и вновь поймал взглядом своего кота; тот уже перебежал через дорогу и явно собирался дальше.
― Война, ― бросил Дьяков. ― Немцы напали.
Только потом он понял, что это были не его слова, а фраза из детской книги; они с котом уже перешли на бег, преодолели опустевший двор и оказались в гаражном массиве. Кот снова заговорил:
― Машину вести можешь?
― Да, ― ответил Иван.
― И права есть?
― Нет, ― сказал он. ― И машины нет. Как будто это что-то нужное...
Он был прав: подъезды к Волге преграждали три большие пробки. Люди ехали домой, а многие после работы посещали пляж ― и почти все на машинах; как правило, пассажиров они с собой не везли, поэтому количество машин давно стремилось к количеству водителей. Так что Мурза решил идти и дальше пешком, а «в случае чего» предложил идти дворами, где можно затеряться ― правда, не пояснил, от кого.
На улице, в отличие от двора, было шумно: по Чернореченской грохотал трамвай, в сторону шоссе медленно двигалась небольшая вереница машин. Кот остановился, дождался Ивана и вскочил ему на руки, чтобы не потеряться среди людских ног. Кто-то засигналил, движение снова встало и Дьяков быстрым шагом перешёл дорогу; оказавшись на стоянке возле «Перекрёстка», он свернул влево и побежал по тропинке вдоль серо-белого дома.

Первый разведвзвод. Каменная Чаша

Имир Фрямм забрался в пещеру, где расположились его бойцы. Сегодня утром сюда перенесли почти всё имущество с «Прорыва», а сам корабль на всякий случай забросали землёй: недавно выяснилось, что здесь расположено некое «место Силы», которое привлекает любопытных землян. Перед входом удачно рос кустарник, но на всякий случай Фрямм набросал за собой веток и листьев, чтобы у местных не возникло острого желания посмотреть «подкустовный сектор».
Внутри было довольно просторно, а солнечный свет туда не проникал: впрочем, возле стен горели лампочки, чтобы никто не спотыкался о контейнеры и капсулы. Имир расширил зрачки и перестроился на ночной образ жизни. Из теней выступили силуэты урмау: двое изучали цифровую карту местности, ещё трое сидели возле передатчиков, вслушиваясь куда-то в глубину эфира. Стены укреплялись балками, а на случай обвала имелся генератор щита. Возле дальней стены лежали спаскапсулы-«гробы», в одной из которых горел свет.
― Что с оповещением? ― спросил взводный.
― Ретранслятор ПСС сработал три минуты назад, в девятнадцать-сорок один, ― отозвался Белоглаз. ― За сорок минут до этого резидент Седьмой вошёл в особый режим передачи и подал сигнал «Атом». К девятнадцати-тридцати все наши станции связи образовали сеть передачи данных и подключились к местным каналам. Прошла серия звуковых и текстовых сообщений. Минуту назад отправлены приказы по войскам...
«Некрасиво всё-таки, чужим бойцам приказывать, ― подумал старшина. ― Но это хотя бы не отсебятина, а их собственный, пёс подери, план...» Как только «Орбите» стало известно, что по войскам и флотам сразу нескольких стран разошлись приказы о наступлении, Мял Векант отдал приказ всем наземным силам любой ценой предотвратить мировую войну. Осколки Советской армии пришлось поднимать буквально за шиворот: пропуская сразу несколько ступеней, в том числе министров, кошарцами готовились и отправлялись ложные приказы ― по сути, это были подсмотренные и подделанные старые. Расчёт был на то, что в случае начала боёв хотя бы часть людей будет не на отдыхе, а на рабочих местах. Если война не состоится ― а все надеялись именно на это ― то всё произошедшее можно было бы списать на масштабные учения. По крайней мере, так говорил комэкс Векант, а достойных возражений он не услышал.
― Отправлены сообщения по спасателям... ― докладывали остальные. ― ...сообщения по внутренним службам...
― Обеспечить голосовую проверку. Наблюдатели, что у вас? ― Фрямм включил связь и направился к своему месту.
― Всё чисто, товарищ ста...
― Синехвост, ты опять? ― Имир подумал, что этот космофлотец точно свихнулся на всех этих «товарищах», и вечное дежурство ему вряд ли поможет.

Самара. Спальный район

― Стой! Свои!
Мурза соскочил на землю, услышав слева топот ног; оглядевшись, Иван увидел в подворотне двух мужиков с немецкой овчаркой на длинном поводке. Не слишком доверяя незнакомцам, он отскочил в сторону и за неимением вариантов подхватил с дороги камень.
― Кот, ты с ума спятил? Нельзя же так выскакивать!
Голос Дьякову был неизвестен. Но Мурза, как оказалось, был и здесь в курсе дел:
― Ещё как можно! А ты молодец, немчура, двоих привела!
Оказалось, что в этой компании собака считалась за главного. После оповещения она сумела разыскать своего «хозяина» возле гаража; тот, в свою очередь, помогал встать соседу, как-то внезапно упавшему в обморок. Найда, а именно так её звали, тоже общалась с людьми мысленно.
― Тоже это всё... видели? ― спросил «лейтенант» Дьяков.
― Да, будь оно неладно... ― раздался ответ. Коротко мявкнул котяра, и все двинулись за ним.
― Вместе, оно всяко лучше будет, ― на ходу произнёс тот, что держал поводок.
― Иван.
― Ринат.
― Лёха.
Пожали руки. Дальше шли все вместе, то и дело оглядываясь в поисках других оповещённых; вскоре к отряду прибились кот и кошка, затем ― кошка с двумя котятами, которых тут же подсадили на людей, чтобы двигаться быстрее и не утомлять малышню. На пути не встречалось ни одной птицы: пернатым только молча завидовали.
― Мы просто уходим, я правильно понимаю?
Вопрос Дьякова Мурза поначалу не понял: с точки зрения кота уходить и прятаться было так же естественно, как для воробья ― летать.
― Правильно, ― ответил кот. ― Уходим и уводим тех, кого сможем.
― А вот мне не слишком правильно, ― ответил парень. ― Знаешь, на что это похоже? Когда с аварийного Чернобыля руководство сбежало вместо того, чтобы народ спасать.
― Не понял. Так ушло или сбежало?
― Уехало, на своих машинах, ― проговорил Ринат.
Белый кот резко остановился, выгнулся в дугу и зашипел:
― Хрындец какой. С-суки. Без обид, Найда... скажу своим, не поверят... ― кот зашагал медленно, чтобы остальные подошли ближе к нему. Слегка помедлив, он заявил:
― Мы не сбегаем!
― А что тогда?
― Организованно отходим в назначенный район. Видишь, как нас мало сейчас? Это потому, что почти все уже ушли вперёд...
Вдали завыла сирена воздушной тревоги. Мурза замолчал и вслушался в городской шум, его примеру последовали и другие четвероногие. Показалось, что звук шёл слева, из трамвайного депо; справа, с проспекта, тоже доносилось что-то похожее. Сирен в городе было мало, поэтому вряд ли кто-то услышал их на шумной улице. Кошки восприняли это всё как само собой разумеющееся, в отличие от мужчин: городские жители уже привыкли, что тревога ― это что-то из области кино. Конечно, были какие-то ежегодные проверки и учения, но о них обычно узнавали «постфактум», из выпусков новостей.
― Который час? ― спросил Шак.
― Девятнадцать часов и пятьдесят семь минут, ― ответил Алексей, самый молчаливый в отряде.
― Отлично. Сверим часы, ― Дьяков слегка подправил наручные «командирские», дедовский подарок. ― Времени мало, вперёд.
Вскоре они вышли к проспекту Ленина. В каждом городе страны обязательно было что-нибудь его имени: фантазия в те годы явно отдыхала где-нибудь на море, так что все города и посёлки в едином порыве списывали друг у друга улицы и площади: Ленина, Революции, Октября... Иван Дьяков отогнал лишние думы и спросил кота, что означают сирены и к чему готовиться. Мурза промолчал, огляделся вокруг и почти сразу метнулся через дорогу. Пользуясь тем, что машин на проспекте пока не было, Ринат вместе с Найдой последовал туда же. Алексей с Иваном, взяв на руки кошек, шли последними.
― Мурзик! Вот мы тут, прости Господи, отходим, а ведь людей-то спасать никто не будет! ― овчарка тоже оказалась в курсе дел последних десятилетий. Дьяков на эту тему даже не пытался говорить: вряд ли разумный кот смог бы понять его желание помочь и одновременный страх оказаться неуслышанным.
― Не говори за всех. Ещё тут мне паникёров не хватало...
― То есть, мы пока идём по плану?
― Всё по плану! Главное, болтай поменьше! ― ответил белый кот, глядя куда-то вдоль дороги. Найда уже подбежала к нему, и Ринат наконец-то отстегнул поводок. Лёха тоже пересёк проспект, а Ваня слегка замешкался, и поток машин остановил его на широкой разделительной полосе, на пустых трамвайных рельсах. Транспорта было немного, но двигался он быстро; хотя сирена ещё работала, машины и пешеходы двигались своей дорогой, как будто воздушная тревога была для них явлением обыденным.
Среди уличного шума внезапно раздался пронзительный крик. Обернувшись, Иван увидел, как прохожие один за другим замедляют шаг, переглядываются и о чём-то галдят. Дьяков подумал было, что до народа так долго доходила сирена, но люди к тому же показывали пальцами в закатное небо. Достаточно было поднять голову, чтобы присоединиться к живому интересу публики.
Над горизонтом висел огромный диск. «Величиной с дом... может быть, тот самый транспорт?» ― машинально подумал Иван, глядя, как тёмно-серый объект проплывает за жилыми домами. Небо на западе постепенно окрашивалось в персиковый цвет, а «тарелка» надвигалась на город с севера, из-за площади Козлова. Эту площадь в народе прозвали Космической: белый семидесятиметровый шпиль ракеты «Союз» теперь, на фоне пришельца, казался ещё ярче.
«Всем бортам! Ориентир первый: ракета! Второй...»
Голос Мурзы. Парень, едва не забыв, где находится, поудобнее перехватил кошку и перебежал оставшуюся часть проспекта. Ступив ботинком на тротуар, Иван опустил «пассажирку» наземь и обернулся, ища глазами остальных людей. Вот они, перещли под дерево: правильно, вот-вот паника начнётся, по тротуарам не пройдёшь...
― Эта штука тоже по плану?
Белый кот, всё так же не оборачиваясь, что-то буркнул и свернулся в клубок. «Не трогай его, он на связь вышел», ― пояснил Ринат. Дьяков подумал, что доля истины в этом есть: в какой-то передаче он слышал, что соединение носа с хвостом открывает «космические энергии» и «божественные кошачьи возможности». Там вообще рассказывали очень смешно, так что всерьёз эту мистику никто не воспринял. Мало кто воспринял и то, что помчалось по воздуху из города к дисколёту:
«Эн ка ноль. Эн ка ноль. Неизвестный корабль, ответьте. Эн. Ка. Один. Ноль. Ноль. Восемь троек. Две».
Начальник штаба эвакуации лично вызвал неопознанный корабль. Согласно своему плану, Шак должен был встретить транспорт ПСС, посадить его, проследить за погрузкой и взлётом. Для начала, конечно, следовало убедиться, что эта летающая плошка действительно имела отношение к эвакуации, но Мурза торопил события: «Кроме союзных кораблей, на орбите никого нет. Люди таких штук не имеют. Если бы здесь появились ещё гости, мне бы сообщили».

Первый разведвзвод. Наблюдательный пост №2, высота 122

― Товарищ старшина! Глядите...
Синехвост протянул бинокль, Мирный торопливо перехватил его и навёл на белеющие вдали постройки. До Самары было около 12 километров, поэтому изображение было не столь чётким, как бы этого хотелось. Но и этого хватило, чтобы увидеть над городом инородное тело.
― Ёшкин-трёшкин... ― Фрямм явно не был готов к такому повороту событий. ― Боец, скажи мне, ты наркоман?
― Кто, я?
― Не я же. Может, кто-то подсыпал мяты в паёк?..
― Товарищ старшина, вы головой не ударились? Какая мята? Всё на старте сдали ещё! ― Синехвост не то чтобы врал, но приукрасить мог. Старта у экспедиции как такового не было, все корабли отправлялись из разных звёздных систем, но проверка на «вещества» действительно была: не столько из-за подозрений в отношении космонавтов, сколько от нежелания иметь на борту лишние грузы.
― Уж лучше бы мята... ― командир понял, что все мирные планы разом превратились в ничто. Силуэт над городом был отлично знаком всем кошарским воинам. ― Боевая тревога! Воздух! Газы!
Имир отдавал команды, уже бегом спускаясь с высоты; наблюдатели следовали за ним, на ходу одевая гермошлемы. «Да в чём дело-то?» ― пытался разузнать Шашка, но вместо ответа чуть не получил травму: к счастью, Синехвост вовремя удержал товарища от падения. При угрозе сверху самым надёжным укрытием была пещера, как нельзя кстати укреплённая, но до неё было 20 километров пути. Командир вскочил в машину, пересел на место водителя и запустил двигатель. Следом в машину запрыгнул Шашка, последним оказался Синехвост. Гравимобиль, поднимая пыль, помчался к лагерю.
― Вызвать орбиту! Срочно!
Шашка набрал что-то на коммуникаторе, из-за правого уха выдвинулась маленькая антенна. Десять секунд напряжённого ожидания прошли, как целая вечность.
― Не отвечает! Даю повторный!
«Бесполезно, ― пронеслось в голове Фрямма. ― Если заглушат, так это железно. Уже в который раз».
― Связи нет. Глухо... ― вескот тоже понял ситуацию. Космос был закрыт.
Машина со свистом остановилась возле кустарника. Все трое, пригибаясь к земле, перебежали несколько проплешин и нырнули в пещеру. Командир взвода немедленно спросил, случилось ли что-то за последние десять минут, и окончательно убедился, что связь пропала у всех. Решение оставалось за коллективом, но ответственность за взвод всегда нёс Мирный. Он был лучшим солдатом из всех, что собрались здесь, и потому каждый сейчас ждал от него хоть каких-то указаний.
― Взвод, внимание. Противник, рейхский фрегат, лишил нас связи и взял под контроль воздух с целью сорвать эвакуацию. На момент потери связи город получил сигнал «Внимание всем», начгорштаба вышел на связь из точки: ориентир первый, южнее ноль семь. Проводился пеший отход в восточном, северном и южном направлениях, готовилась посадка в район второго ориентира. Приказываю: отвлечь противника на себя, в ходе посадки прикрыть наш транспорт. Связь восстановить. Вопросы? Вопросов нет. По местам...
Тихо шурша, кошки разбежались к своим капсулам. Один за другим разведчики вооружались и выбирались из пещеры к машинам. Белоглаз, довольно опытный командир, сразу же направил своих подопечных в гравимобиль. Шашка сел за штурвал, а Снерр прихватил с собой трёх свободных роботов: одного предстояло сбросить на покинутой высоте, другой мог ослепить вражеские машины своим лазером, а две пушки гиротанка могли в нужный момент существенно помочь огнём. Одноухий вескот вытащил из кустов своё парящее седло, сзади за сиденьем разложил станок и закрепил на нём свой автомат. Не теряя ни секунды, он вскочил на сиденье, запустил двигатель и стартовал, почти сразу с места сорвался и гравимобиль. Мирный и Синехвост вскрыли люк «Прорыва» и нырнули внутрь: по боевому расчёту они составляли экипаж корабля и должны были направиться в самый центр событий. Урмау пробрались в отсек управления и разбудили спавшую машину.
Корабельный виу знал, что и в каком порядке делать: закрывались люки, прогревались двигатели. Синехвост занял место стрелка и, пристегнувшись, включил приводы вооружения. Автопушка сразу «доложила» о готовности; пусковой канал оказался забит грунтом, но эта мелочь на боеспособность повлиять не могла. Мирный уже подключил скафандр к приводам управления, надел глухой шлем и потянулся. Сзади тут же раздался нарастающий вой обоих двигателей. «Вот и началось, ― подумал Синехвост, соединяя контакты на рукавах и на подлокотниках. ― Доболтались, не иначе. Подвиги им подавай, мир спасать... правильно мне тётка сказала, мысль материальна». Зрение на мгновение помутилось, и «Прорыв» почти растворился ― включились наружные камеры. Звездолёт выбросил в небо комья земли и облако пыли, подскочил вверх и на бреющем полёте помчался в сторону реки.

Самара. Проспект Ленина

Дьяков слегка тревожился, и это было нормально: всё-таки летающие подносы ходили над городом не каждый день. «Не всё коту масленица, ― сообщил Мурза, поднимаясь с земли. ― Не отвечает никто, будто вымерли все. Первый раз такое вижу». Само собой такое вряд ли произошло бы, а неизвестный объект над головой общую картину вовсе не прояснял. Белый кот взмахнул хвостом и поскакал во двор, мимо длинного жилого дома, через детский сад. На бегу он рассказал, что ждёт прилёта каких-то «реликтов», которые должны мысленно заговорить с ним и принять на борт всех, кого смогут; а «эта молчаливая посуда» ведёт себя совсем не так, как ей полагалось бы. История начинала походить на бред сумасшедшего...
― Лично мне она сразу не понравилась, ― отвечал Иван. ― Может, это мои личные тараканы, но в спасательные тарелки я не верю.
― Я теперь тоже сомневаюсь, ― Шак проскольнул под газовой трубой. ― Главное, чтобы не случилось чего похуже...
«Стойте! Стойте!» ― раздался сзади женский голос. Он принадлежал странного вида девушке с растрёпанными чёрными волосами, из одежды на ней была, судя по всему, только белая сорочка. Видимо, услышав сирену, она выскочила из постели и рванула на улицу в том, в чём была: в руках не было ключей, так что получалось, что дверь в квартиру оставалась открытой.
― Тревогу слышали? ― неожиданно для себя ляпнул Дьяков.
― Конечно! Но этот дурацкий ящик сказал всем бежать из города. Разве они там не в курсе, что уже всё?
― Всё ― это что?
― Всё ― это всё! Конец, последняя агония! Это, сто процентов, уже по всему миру началось!
Найда, слушая этот поток сознания, стыдливо прикрыла морду лапой, а Алексей крутанул пальцем у виска.
― Корабли уже здесь, переход вот-вот начнётся! Бежим скорее, нас спасут!
Никто из отряда даже не шевельнулся.
― Нет уж, ― ответил Шак. ― Мы как-нибудь сами.
Незнакомка, может быть, и не различала кошачьих мыслеволн, но что-то сильно испугало её, и она вихрем помчалась на улицу. Неожиданно для всех Иван бросился за ней, как будто захотел проверить слова девушки, хотя даже Найда краем уха слышала раньше про всякие переходы и редко сомневалась в неадекватности «вестников».
«Даже если это бред, нельзя вот так бросать людей. А если мы тоже бредим? ― Дьяков перебегал от дерева к дереву, стараясь не упускать из виду сорочку. ― Что за конец? Почему по всему миру? Я должен знать хоть что-то!»
Сорочка выбежала на тротуар, и возле неё будто что-то взорвалось. Дьяков упал, закрывая голову руками, но почти сразу понял, что опасности нет: взрыв произошёл очень близко, буквально в десяти метрах, гранаты на таком расстоянии живых не оставляют, а он был невредим. Вслед за мыслью пришёл звук: кто-то громко кричал, зовя на помощь. Иван вскочил на ноги, бросился на крик и за углом увидел, что ту самую девушку что-то неизвестное тянуло к небу. Незнакомка пыталась вырваться или ухватиться за что-нибудь, но лишь беспомощно болталась в воздухе. А над крышами домов, снижаясь и издавая низкий гул, двигался тёмно-серый диск без опознавательных знаков.
Сзади к Дьякову подбежали Найда, Мурза и Ринат. Было ясно, что помочь они не смогут. На днище «летающей тарелки» виднелись тусклые огни: должно быть, это были шахты или люки. «Это что, захват? Похищение?» ― думал Иван, не отводя глаз от девушки, которая уже почти исчезла среди тех огней.
― Это враг, ― бросил кот. ― Уходим отсюда!
Теперь все шли быстро, молча, скрываясь под деревьями и возле домов. Мурзик решил по-прежнему идти к Волге, но избегать открытых мест. То и дело с улиц доносились крики. Иван увидел двух старушек на скамейке, которые глядели в небо и то и дело крестились. Вдалеке послышалась автоматная очередь: кто в кого стрелял, было уже неважно. Позади остались ещё две улицы, банк, здание университета. Из одного подъезда выбежали то ли шесть, то ли восемь котов и кошек, пополнив отряд Шака. Чёрные тени пронеслись по земле, и все прижались к ней в надежде остаться незамеченными. Мурза остановился под деревом, возле обшарпанного входа в подвал.
― Последней сволочью себя чувствую, ― переводя дух, высказался Дьяков. ― Бегаем, прячемся и помочь ничем не можем...
― Ну, не всем же быть героями, ― ответила овчарка. Впереди раздались глухие удары и звон разбитого стекла, истошно взвизгнула сигнализация, парень вместе с собакой перебежали ближе к начальнику штаба. До Волги уже оставалось немного, на пути была всего одна улица ― Волжский проспект ― и парк-набережная за ней. Но, как только Найда высунула нос за угол, раздался ещё один удар, и здание ощутимо дрогнуло. Почти сразу же в небе раздался свист реактивного двигателя...

Корабль «Тринайя». Околоземная орбита

― Связь пропала вот здесь, ― старпом-легард ткнул указкой в карту, на которой расплывалось серое пятно. ― Теоретически, в центре области расположено...
― Вижу я, не слепой, ― перебил его Хранитель. ― Все центры давай на общий канал. Сколько сейчас кругов?
― Сателлиты сообщают о восьми.
― Шпага появился?
― Связи нет, маяк молчит уже десятый час. Как сквозь землю провалился, ― ответила молодая связистка-урмау.
«Всё, ждать не могу больше», ― Мял Векант буквально шерстью чувствовал, что кто-то неизвестный начал проворачивать на Земле свои дела. Пропажа вескота-резидента тоже наводила на неприятные мысли. План на этот случай у него был, но многие уже признали, что он слишком похож на внезапную агрессию.
― Всем кораблям и сателлитам! Приказ: перейти на огневые позиции! О каждом движении докладывать немедленно!
Векант снова покинул мостик, в каюты заглядывать не стал, а вместо этого свернул в тесный коридорчик и быстрым шагом двинулся в сторону ангара. Несмотря на небольшой рост, командующий даже в замкнутом пространстве выглядел внушительно.
«А кто, собственно, противник?» ― кто-то из БЧ-5 вызвал командующего по личному каналу. Конечно, это было нарушение субординации, но кошарцы в ходе полёта приспособились обходить всё, что мешало делу. Тем более сейчас, когда в общем-то мирную экспедицию превратили чуть ли не в боевую эскадру: наземная разведка заняла оборону, все малые корабли превратили в истребители, а научные суда ― в корабли обеспечения. А ведь «Тринайя» прибыла к Земле всего четырнадцать дней назад.
«Противник нам пока неизвестен. Нужно либо восстановить связь с десантом, либо выяснить всё лично».
«Лично? Рисковать космонавтами и кораблями сейчас нельзя, товарищ командующий. К тому же, все перехватчики уже на задании. Кто полетит?»
Хранитель даже перед лицом полной неизвестности не мог остаться позади.
«Это не вопрос. Сам полечу».

Самара. Волжский проспект

За какую-то долю секунды Дьяков успел задрать голову в небо и увидеть ракету, летевшую в сторону вражеского корабля. Она тут же скрылась за домами, и оттуда донёсся новый взрыв. Никто из отряда не видел, насколько далеко от цели прошла ракета, как она взорвалась, разлетевшись на тысячи искр, как из недр «тарелки» вырвался тонкий серебристый луч и ударил по городу.
― Видели? Ракета! Наши зенитчики!
Иван сам не мог поверить, что часть Вооружённых Сил оказалась в состоянии дать бой неизвестному врагу. Найда тем временем вильнула хвостом, Мурза ответил ей тем же жестом; что они задумали, Дьяков не знал, только овчарка вдруг сорвалась с места и бросилась на проспект. Оттуда снова доносились выстрелы, но их причина была совершенно непонятна, как и судьба всех, кто отдыхал этим вечером на берегу Волги.
Собака подбежала к одной из машин. Посреди дороги оказались несколько брошенных легковушек и один грузовик. Неподалёку, возле светофора, висели оборванные троллейбусные провода, сам троллейбус с распахнутыми дверями замер у остановки. Там, где дорога поворачивала в гору, виднелись руины офисного небоскрёба, горы битого стекла, железа. Уцелели только первые два этажа. Вокруг не было ни души, Найда втянула в себя воздух: с реки пахло гарью. Ничего хорошего этот запах не означал, но ей пришлось на собственный страх и риск перейти дорогу.
Если бы у овчарки нашлось в тот момент свободное время, она бы подумала о тяжести разума: когда-то её предки на Земле могли не переживать за окружающих, за будущее, не идти против инстинктов. В чём-то им было бы легче сегодня... но случилось то, что случилось, множество существ на планете обрели способность чётко и связно мыслить. Парадоксально, но толчком к такому развитию выступили люди, в большинстве своём эту способность теряющие.
Найда, однако же, не философствовала, а ползла по иссушенному газону на брюхе. Она заметила справа столб дыма, это горело небольшое кафе. Увидела деревья, расколотые надвое, вывороченные комья земли, каменные глыбы... и тела погибших. Сомнений не оставалось, это была война. Найда тихо заскулила, жалея, что не родилась служебной собакой и не умеет вытаскивать людей на себе. Она подбежала к одному телу, затем ― к другому, обнюхала, и уже было хотела возвращаться к своим, как вдруг собачьи уши поймали странный звук.
Что-то шагало по набережной. Но это были не человеческие ноги и не звериные лапы: шаги были лязгающими, стальными, как будто где-то разгружали тяжёлые бочки. Найда никак не могла знать о том, насколько опасны для неё эти шаги. А вскоре появился и сам шагающий: странная тёмно-серая двуногая фигура. Неизвестное существо имело голову, похожую на перевёрнутый котелок, утолщения на руках и ногах, а из-за его спины торчало что-то вроде толстого копья. Больше ничего разглядеть не удалось: пришелец вскинул обе руки и выпустил в сторону овчарки короткую очередь. Пули прошли мимо, Найда взвизгнула и бросилась наутёк.

Левый берег

На Волге поднимался ветер. «Прорыв» мчался вперёд, то и дело задевая брюхом волны; справа от него летел десантный гравимобиль, слева ― парящее седло Одноуха. Машины двигались почти вплотную друг к другу, чтобы быть незаметнее. Несмотря на потерю связи, другие системы корабля работали отлично: Мирный включил датчики целей, управление огнём, снова взглянул на берег...
― Внимание, роспуск!
Проскочив очередной островок, группа разделилась: Одноух резко свернул влево, корабль «свечкой» ринулся вверх. Взметнулись столбы воды: разведчиков обнаружили, машина Белоглаза резко увернулась, выбрасывая магнитные ловушки. Коты ухватились за сиденья: если бы у гравимобиля не было крыши, их бы выбросило прямиком в воду.
― Твою ж...! ― немедленно выругались в кабине. Шашка, спохватившись, врубил оба компенсатора, и в центре панели управления вспыхнула надпись «К БОЮ ГОТОВ». Командир и стрелок выхватили автоматы, опустили окна: стрелять надо было прямо с борта. В заднем отсеке, куда погрузили роботов, крыша разделилась на пластины и убралась в небольшой люк.
Гиротанк вместе с лазерной установкой повернули оружие в сторону города. Снова взрыв, уклонение, вода в машине и на стёклах гермошлемов. Впереди был песчаный пляж, несколько металлоконструкций ― возможно, причалы или доки. На высоком берегу возвышался ориентир номер два, белый каменный парусник. Кошарцы не знали, что этот символ назывался Ладьёй и был построен к четырёхсотлетию города, это им не было нужно. Перед ними стояла другая задача: песчаный пляж, место посадки спасательного транспорта, нужно было очистить от врага.
Снерр выстрелил первым, и первая вражеская фигура упала на песок. Сразу же затрещала плазменная пушка гиротанка, с берега открыли ответный огонь, и над водой протянулись серебряные трассы. Рыжий Белоглаз отщёлкивал пришельцев по одному и ничуть не стеснялся того, что сам на этой планете такой же пришелец.
«Седло» описало в воздухе дугу и остановилось на берегу, примерно в сотне шагов от Ладьи. Из ближайшего кустарника раздались выстрелы, но щит их выдержал. Станок сам развернул ствол, и автомат Одноуха начал стрельбу. Сам вескот, прижимаясь к сиденью, повёл машину зигзагами прямо над головами солдат противника, если это можно было назвать головами... да и на солдат они были мало похожи, издалека существа больше напоминали ожившие рыцарские доспехи. Одноух резко свернул вправо, уходя из-под огня за кроны деревьев. Разведчик обнаружил прямо по курсу довольно массивное здание и тут же решил закрепиться там. По привычке включая связь, он снова убедился, что своё решение никому сообщить не может.
Звездолёт уже вышел за пределы стратосферы, но даже с такой высоты земля была отлично видна. «Прорыв» развернулся носом вниз; фрегат рейхсов, уже долго время наводящий панику на местных жителей, дрейфовал прямо под ним. Фрямм увернулся от двух маленьких ракет, пытаясь вспомнить весь известный ему опыт борьбы с превосходящими кораблями...
«Фрегаты рейхского флота построены по типовой схеме и в общей компоновке аналогичны его лёгким кораблям...» Нет, это не подходит. «Грузовой фрегат имеет только оборонительное вооружение: лазерные и плазменные установки, а также блоки управляемых ракет». Уже ближе, но ничего конкретного. Нужны слабые места... Точно! «Фрегат особенно уязвим с южной стороны в момент открывания люков».
Мирный направил корабль к земле, поднимая все свои щиты. «Прорыв», похожий на ослепительно белую комету, на полной скорости пикировал на «тарелку». Вперёд помчались две плазменных торпеды, и сразу же звездолёт сотрясла взрывная волна. Вокруг замелькали трассы от вражеских снарядов. «Обнаружены. Тем лучше для наших». Он должен был оттянуть фрегат на себя, как можно дольше отвлекая, до самой своей неизбежной гибели, чтобы могли спастись другие. «Прорыв» уклонялся из стороны в сторону, уворачивался от выстрелов, но получалось плохо: плазменные автопушки фрегата то и дело попадали в борта. Щит медленно разряжался, как парус, рвущийся на порывистом ветру.
― Ещё три ракеты на хвосте, ― мысленно произнёс Синехвост. Имир кивнул. Корабль снова тряхнуло: сработала противоракетная система, но ракета взорвалась слишком близко. ― Пушка готова, заходим на цель.
Целью сейчас была конструкция, похожая на антенну ― урмау знал, что так выглядят ментальные глушители. «Прорыв» развернулся к нему носом, выпустил из пушки длинную очередь, тут же отправил вслед две торпеды и ушёл резко вправо. Цель накрыло огненным пузырём. За Мирным всё ещё гнались две атмосферные ракеты, и он пошёл на риск: звездолёт прошёл почти вплотную к борту рейхского корабля. Ракеты, как и ожидалось, манёвр не разгадали, ушли в сторону от своего «хозяина» и самоуничтожились.
― Проверь связь, ― сообщил Фрямм. Троик сосредоточился, ища поблизости знакомые мысли-сигналы, и командир увидел его засветившиеся глаза.
― Есть связь! Ура!
«Прорыв» снова вздрогнул, на сей раз взрыв произошёл намного ближе к нему.

Монумент «Ладья»

Инна пыталась связаться хоть с кем-то из друзей, знакомых, родственников. Она смогла дозвониться только до мамы, но это было целых десять минут назад, а теперь сотовые сети были перегружены. Последнее, что пришло на телефон ― сообщение от МЧС, где объявили атомную тревогу и «настоятельно рекомендовали» проследовать в неведомое «ближайшее укрытие». Казалось, что это письмо пришло из параллельного мира или чего-то в этом роде, потому что каждый понимал: современный город к таким событиям не готов абсолютно... точнее, на девяносто с лишним процентов, поскольку убежища на каких-то заводах всё же были.
Инна Дружина жила совсем не рядом с заводом ― девушка уже не первый год жила вдали от дома, в институтском общежитии. Училась на программиста, подрабатывала: конечно, получалось немного, но для семьи это тоже была приличная помощь. Лицом девушка была не смазлива, но и не дурна, одевалась в меру скромно, под стать характеру.
Когда всё началось, она сильно испугалась, вместе с остальными жильцами общежития спустилась было в подвал, но вход оказался заперт. Стали искать ключи, началась давка, несколько молодых наглецов начали расталкивать более слабых, пробираясь к железной двери. Когда она открылась, все в ужасе отпрянули назад: видимо, прорвало канализацию, потому что из подвала ударило сероводородом. Несмотря на тревогу, внутрь никто не пошёл: никто не хотел добровольно закрывать себя в газовой камере.
Дальше всё было как в тумане. В глазах потемнело, в голове Дружиной возникли какие-то образы ― буквально на доли секунды, но и это ей показалось вечностью. Откуда-то под ногами возникла знакомая комендантская кошка Дина, которая будто звала всех за собой, но людям было не до неё. В мозгу завертелась мысль ― надо уходить... Не сразу девушка поняла, что бежит не одна: чуть позади неё оказалось около десятка кошек и собак, по виду не бездомных, но хозяев рядом с ними не было. А потом она услышала их мысли, и картина мира окончательно полетела кувырком.
Сейчас Инна пряталась в ложбинке, среди высокой травы, почти у самой «Ладьи». Впереди блестела Волга, где-то за спиной висел тёмный диск, а к правому боку прижалась кошка Дина и мысленно шептала:
― Я, кажется, начинаю понимать. Это своего рода охота, та штука наверху ловит добычу, а те, что на берегу, её загоняют. Чтобы не смогли покинуть город.
― Бред какой-то. Зачем? Кому понадобилось...
― Да я разве знаю? Главное, под огонь не попадись. Помощь скоро будет...
Словно в подтверждение этих слов, с крыши одного из домов сорвались серебряные трассы, в ответ загрохотали выстрелы пришельцев. Тугая воздушная волна ударила по ушам: низко над головой промчался самолёт. Нет, Дружина ошиблась, у «Прорыва» не было даже крыльев, да и повадки у него были скорее вертолётными. Машина, сверкая серебристыми бортами, заложила резкий вираж и выпустила длинную очередь по цели где-то за домами. Когда появилась связь, Мирному стало намного легче воевать ― его десантники уже вышли на берег и завязали бой с «загонщиками», а Одноух оказался на крыше бывшего завода. Вражеские солдаты в районе причалов оказались под перекрёстным огнём и начали отходить, оставляя убитых.
Но в остальном ситуация была печальной. Противник превосходил кошарцев числом чуть ли не в десять раз и прекрасно знал об этом. Не считаясь с потерями, они окружали кошачий десант, обходя его со стороны новой набережной. «Прорыв» снова прошёлся длинной очередью по берегу, снова выпустил торпеды во фрегат, и это оказалось для него последней каплей. Видимо, у вражеского командира лопнуло терпение, потому что «тарелка» закрыла люки и двинулась на запад, а все её пушки открыли огонь прямиком по кошарской машине.
― Командир, левый бак пробит! ― воскликнул Синехвост.
Имир тут же обозвал напарника идиотом, поскольку защиту энергоячеек изобрели и массово внедрили примерно пять тысячелетий назад. Тем не менее звездолёт получил несколько сквозных пробоин, расплавился торпедный прицел, вышла из строя наружная электроника. Автоматика погасила плазменный щит, иначе раскалённый ионизированный водород испепелил бы весь экипаж. Видимо, досталось и хвостовой части корабля, потому что виу выдал сигналы:
― Утечка плазмы. Пожар ― правый двигатель.
Фрямм почувствовал, что звездолёт почти физически потяжелел, хотя антиграв был в порядке. «Прорыв», кувыркаясь вокруг своей оси, уходил к правому берегу Волги, но рейхский диск дал второй залп и окончательно добил оба двигателя. На остатках энергии антиграва Мирный и Синехвост отводили машину как можно дальше от населённых пунктов. Космический корабль Империи Кошар, оставляя за собой чёрный дымный шлейф, рухнул в лес, многие века покрывающий горы Жигули.

― Рассвет-2, Рассвет-2, на третью орбиту вперёд марш!
― Красный-два, на второй квадрат! Направление ― три, три, ноль! Высота ― десять!
«Это происходит повсюду, ― уже передавало экспедиционное радио. ― Рейх осознанно ведёт охоту на поверхности Земли. Наши товарищи всеми средствами пытаются помешать им. Атомная тревога сохраняется. Связь восстановлена, основные цели взяты под наблюдение».
Мял Векант уже знал обо всём, особенно сейчас, когда он в собственном истребителе мчался над Северной Америкой. Носовой сенсор уже обнаружил больше двадцати ракетных баз с шахтами, а сколько на планете было нешахтных ядерных устройств, он боялся представить. Атаковать шахты запрещал Устав Звёздного Флота: взрыв на арсенале такого масштаба убил бы всё живое в округе.
Но это оставалось делом будущего. А сейчас над сотнями городов кружили диски рейха и продолжали своё чёрное дело. Земляне, видимо, получили сигналы тревоги: один фрегат был сбит ракетным залпом над Лос-Анджелесом, в Москве и Париже в бой вступили ещё и самолёты и, понеся огромные потери, отогнали вражеские корабли. Звёздные корветы мысьярцев уничтожили по шесть дисков, прежде чем им сообщили о похищенных землянах; затем республиканцы просто отказались стрелять на поражение. Урмау от такого решения буквально вскипел, но тут же опомнился: сознательно убить захваченных людей не смог бы и он.
Впереди показался очередной диск; Векант спикировал к самой земле, бросил своё «летающее веретено» в противоракетный манёвр и выпустил в днище фрегата все свои ракеты. Четыре иглы вонзились во вражеский корпус, пробивая магнитный щит, и одна за другой взорвались; образовались небольшие пробоины. Другой лётчик на месте урмау уже счёл бы свою атаку неудачной, но Хранитель буквально нутром почуял, как внутри «тарелки» раздалось два взрыва и начался пожар в одном из двигателей. Теперь он вряд ли мог подняться из атмосферы.
― Кристалл! Четыреста два! Четыреста два! ― раздалось в голове Веканта. Сигнал с «Тринайи», без сомнения, получили и все остальные корабли и суда: условная цифра означала, что ожидаемый запуск ядерных ракет начался.
― Рассвет-2, иду к вам! Всем бортам, по ракетам, свободный огонь!
Истребитель умчался в стратосферу. Через шесть минут поражённый дисколёт потерял управление и медленно завалился в озеро, наполовину скрывшись под водой.

О запуске ракет узнали и в Самаре: Мурза Шак, его отряд, Инна Дружина с Диной, примкнувшая к ним стайка питомцев, принявший взвод Белоглаз и его товарищи ― все почти одновременно «услышали» сигнал из космоса. Это означало, что эвакуация должна завершиться немедленно, невзирая на обстоятельства... Найда повела ушами и сообщила, что выстрелы стихают. Шак сразу же бросился вперёд через дорогу, и люди последовали за ним. Дьяков совершенно безумным взглядом смотрел на вывороченные деревья, каменные блоки, асфальт, мёртвых людей и пришельцев, которые показались ему великанами. Живых инопланетян, к счастью, пока не было видно.
Укрывшись за каменным забором, Ринат подозвал людей к себе; Ваня и Лёха, перебежав к забору, взглянули на песчаный пляж. Волга так же блестела на солнце, ей было совершенно наплевать на суетящихся людишек и неведомую ерунду в небе. Но на берегу творилось что-то невообразимое: среди нескольких десятков тел «великанов» шёл рукопашный бой. Около дюжины огромных пришельцев, похожих на рыцарей в доспехах песчаного цвета, пыталась взять в кольцо... других рыцарей? Эти «другие» были вдвое ниже ростом, у них были другие шлемы, другое оружие, но ни те, ни другие не могли быть людьми.
― Моя голова... ― Дьяков почувствовал, что сходит с ума. Вдобавок ко всему летающая тарелка заслонила собой солнце, отчего вокруг резко потемнело.
Снерр первым оценил удобный случай. Не дожидаясь, пока глаза привыкнут к внезапной ночи, он прыгнул вперёд ― туда, где, по его мнению, между двумя рейхсами был небольшой промежуток. Белоглаз различил надвигавшийся на него силуэт и выпустил осветительный заряд. Шашка перекатился назад и выстрелом кинета сбил с ног ещё одного врага. Кольцо распалось, вдоль берега снова протянулись плазменные трассы.
― У вас же руки! ― воскликнул Мурзик. ― Берите оружие, помогите им!
― Кому? ― Ринат никогда не держал в руках оружие, но он и сам забыл об этом. Дьяков пробовал стрелять только на сборах, но почему-то этого ему казалось достаточно. Он молча двинулся вдоль развороченной аллеи, пригибаясь на открытых местах. Наконец он наткнулся на труп «великана», в руке которого виднелось что-то вроде винтовки. Поднять её не получилось: оружие намертво приросло к хозяину... впрочем, на обратном пути Иван заметил оторванную «руку», которую и принёс к остальным.
Оружие оказалось лёгким, но громоздким, а его принцип стрельбы был совершенно непонятен. Изучать внеземные технологии времени не было, и «руку» решили оставить. Но тут началось то, чего так ждал Мурза: из города хлынул звериный поток. Кошек было намного больше, чем собак, это был настоящий живой ковёр из множества пород, размеров, цветов, котят и щенков на спинах и в зубах. Они просачивались через развалины, обходили препятствия и всем своим видом вызывали необъяснимую гордость, внутренний подъём. Дьяков почувствовал, что теперь они могут свернуть горы...
― Вперёд!
Ни сейчас, ни впоследствии не удалось понять, кто закричал первым. Но клич сразу же подхватили Дьяков и Ринат, а Лёшка схватил инопланетную винтовку и первым бросился в атаку ― так он сам думал, но со стороны это вовсе не было атакой. Лавина устремилась вниз по лестницам, и Мурза даже не пытался её остановить: напротив, он тоже мчался в первых рядах, подняв хвост трубой. Из темноты вырвались сполохи плазмы, Иван упал на землю и почувствовал, как на зубах заскрипел песок. В следующую секунду в глаза ударил нестерпимо яркий свет: рейхский фрегат снова открыл солнце. Раздался треск и грохот, будто рядом ударила молния. Когда Дьяков смог открыть глаза, всё было кончено.
Нет, не всё, как оказалось. Огромная тарелка никуда не делась, но почему-то не приближалась. Великаны неподвижно лежали на песке, а Другие всё же стояли на ногах, пусть и нетвёрдо. Они махали руками, словно звали, и в голове пронеслась мысль ― это свои! Это и есть те, кто вступил в бой с пришельцами, это благодаря им ещё есть шанс покинуть город.
Человек в камуфляже поднялся и увидел, что стоит на самой середине кошачьего потока... а вместо причалов на берегу стоял монумент высотой с пятиэтажный дом. Каменная глыба, облепленная ржавчиной, водорослями, раковинами и чем-то ещё, напоминала лежащую кошку: вот два острых уха, голова, хвост. Вместо четырёх лап ― огромные шары, из которых торчало что-то, похожее на слоновьи ноги. Там, где у кошки был бы живот, виднелись распахнутые ворота, из них спускалась аппарель навроде самолётной. Дьяков наконец понял, что перед ним такое. Это и был воздушный транспорт, который Мурза Шак должен был встретить.
― Огромный летающий кот? Это и есть спасение? ― вырвалось само собой.
― Кошколёт называется. Идём! ― сказала незнакомая кошка, и Дьяков осторожно двинулся за ней, стараясь никому ничего не отдавить своими ботинками. «Почему всё так быстро меняется? Люди и кошки общаются мыслями, к тому же общаются на равных», ― некстати подумал он. К нему направился один из Других, и Ваня остановился.
― Приветствую, ― раздалось из наглухо закрытого «ушастого» шлема. Лица видно не было, а оружие в руках существа напоминало ППШ времён войны.
― Приветствую, ― ответил Дьяков. ― Кто вы такие, что здесь происходит?
― Десятник Белоглазов, Звёздный Флот. Все вопросы потом. Иди на борт...
Больше Другой ничего не сказал, хотя Иван тоже представился и даже протянул руку. Существо оглянулось и пошло вместе с остальными на свой корабль, оставив Дьякова стоять с протянутой рукой. «А почему фамилия русская? Если это человек, почему в шлеме? Чёрт знает что творится...» ― подумал он, но тут его пронзила другая мысль: он отстал! Никого из знакомых не было видно. Сначала Ваня подумал, что его дождутся у входа на корабль, и с удвоенной скоростью бросился к воротам «кошколёта», но возле аппарели не было ни одного человека. Он заметил, что за причалом появился ещё один транспорт, и к нему хлынул другой поток людей и зверей... Сверху, со стороны бывшего завода, послышался голос:
― Люди! Помогите! Сюда!
Дьяков развернулся и бросился назад. Против четвероногой толпы было очень трудно идти, и человек тысячу раз пожалел, что не может летать. «Дорогу! Дорогу! Расступись!» ― в отличие от людской, эта толпа отнеслась к нему с пониманием. Кошки и собаки начали обходить его, образуя безопасный островок для ног. Иван разглядел на верхнем тротуаре девушку в сарафане, которая неподвижно стояла у чугунной ограды; даже издалека было понятно, что она сильно напугана и спрыгнуть с четырёхметровой высоты не может.
Небо снова расчертили серебряные трассы: чёрный диск не отступал, но и подлететь ближе не мог. Это стало понятно, когда несколько рейхских снарядов разорвались в воздухе, будто наткнувшись на что-то невидимое. Сама собой пришла мысль о том, что это действуют силовые поля или нечто подобное.
Один из Других, видимо, тоже услышал женский крик. В следующую секунду Дьяков ужаснулся: инопланетянин вскинул свой «ППШ» и выстрелил. Каменная обводка рухнула, как и часть ограды; вниз посыпалась земля, гравий, куски асфальта. Парень, не помня себя от шока, за секунды вскочил по обломкам наверх и увидел ту самую девушку. Она была жива, но без сознания ― а когда Дьяков увидел её покрытое пылью лицо, он снова подумал о сумасшествии. Инна Дружина была его бывшей однокурсницей.
Тот, что стрелял в неё, бесшумно проскользнул за спиной Ивана. Но он успел краем глаза увидеть фигуру в «ушастом» шлеме, и в тот же миг бросился на пришельца. Дьяков убедился, что драться не умеет, когда уже растянулся на покорёженном асфальте. Другой зашвырнул оружие за спину и протянул руку... точнее, перчатку скафандра. Человек поднялся сам, без помощи, и показал на Инну:
― Не до тебя сейчас. Лучше бы помог донести!

Мурза Шак наконец добрался до посадки. Он осматривал крайних пассажиров, когда увидел своего напарника: Иван Дьяков и разведчик Снерр несли на руках раненую. Гора упала с плеч: кот уже думал, что потерял своего «хозяина». Шак потянулся к ним мыслью:
― Живо на борт! Взлетаем через тридцать секунд!
Когда их ноги встали на трап, счёт уже добрался до двадцати. Слоновьи ноги «кошколёта» взвыли, как четыре реактивных самолёта. Последними на борт взошли Белоглаз и Шашка, которые тащили за собой мёртвого «великана».
― Его-то зачем? ― удивился Мурз.
― Взял бы больше. Возьму у них запчасти, ― проговорил десятник.
― Запчасти? Это что, робо... ― конец дьяковской фразы заглушил рёв двигателей, но почти сразу стих: ворота кошколёта захлопнулись. Поднимая тучи пыли, дыма и брызг, первый летающий кот двинулся в небо, словно не замечая чёрную тень возле солнца. Дисколёт начал свой манёвр, пересекая Волгу и набирая высоту.
Мысьярский корвет вёл огонь по боеголовкам из всех орудий. Эти боеприпасы копились на Земле десятилетиями, запускались сотнями и могли убить миллионы живых существ. Счёт сбитых блоков давно перешёл на тысячи, пушечные рельсы неумолимо нагревались, но звездолёт продолжал вести огонь. Несколько боеголовок смогли пройти мимо и уже вошли в плотные слои атмосферы, где их встречали кошарские перехватчики. Но и они были далеко не всесильны.
Мурза провёл своих товарищей в кабину экипажа. В кабине не было ни одного пилота: возможно, всё управлялось компьютером. Стены, пол и потолок были похожи на каменные, песочного цвета. Вдоль одной из стен стояли грубой формы кресла, будто вытесанные из гранита. Мурза вскочил в одно из кресел, и все услышали его мысленную команду: «Подъём». Воздушный корабль дрогнул и оторвался от земли, через грязные окна Дьяков разглядел Волгу, вражеский диск и другой кошколёт в небе.
Фрегат выстрелил.
Транспорт, взлетевший первым, вспыхнул и накренился. Что-то отделилось от корпуса и начало падать в воду. Раздался второй выстрел. Подбитый корабль, так и не сумевший набрать высоту, рухнул на землю, превращаясь в огромный факел...
― Назад! ― услышал Дьяков. ― Другим курсом иди!
Повинуясь, кошколёт развернулся носом к городу и начал подниматься. С высоты на город было страшно смотреть: почти всё застилал дым от больших и малых пожаров, улицы были запружены машинами, стены домов покрывали трещины.
Миг ― и город исчез, утонув в ослепительно ярком свете.
Боеголовка прорвалась.

Околоземная орбита

Командир «Тринайи» поначалу отметил, что летающие тарелки начисто лишены логики. Теперь он вычёркивал эти слова из журнала. Фрегат захватывал в городе столько людей, сколько мог увезти, затем уходил на орбиту, и на город обрушивался ядерный удар. К счастью, большую часть ракет удалось уничтожить, и это спасло десятки миллионов жизней. К сожалению, полтора десятка ракет всё же достигли своих целей...
Рейх поднимался на орбиту, но туда же поднимались и Реликты. Древние звездолёты, оставленные здесь первыми Хранителями, наконец могли сослужить миру свою службу. Только бы вырвались, только бы не упали... А враг явно не хотел бить кошарцев в космосе: дисковидные аппараты уходили в открытый космос, откуда они, возможно, прибыли.
«Откуда прибыли, собственно?»
Вовремя, однако же, слово в голову пришло...
«Надо узнать! Не получится, так хоть узнаем, куда сейчас они пошли!»
― Виу! Боевой разворот! Маяк-ракеты, носовые первый, второй, третий ― товсь!
«Тринайя» пришла в движение, левый борт осветили вспышки маневровых двигателей. Кошарский звездолёт управлялся великолепно, но маневренности никогда не бывает достаточно...
«Курс на перехват рассчитан. Компенсаторы включены на автомат. Предупреждение: плазменный выброс спереди-справа», ― заговорили наушники. Всё-таки компьютер-виу был не простой счётной машинкой, и без него управлять мегатонным кораблём было бы на порядок сложнее. Голосовой доклад, светозвуковая сигнализация, панорамный обзор космоса и всех отсеков ― этим «вторым пилотом» можно было бы гордиться, но для кошарцев всё это было нормой жизни на протяжении более трёх тысяч лет.
― Поднять щиты. Всем БЧ ― Красный свет. Активную защиту включить на сопровождение. Ручное управление тягой... взял!
«Отдал», ― ответил компьютер, и вескот всем телом ощутил движение своего корабля. «Давно так не ходили... руки на вертикали, ноги на горизонтали... теперь выбрать цель... и постараться не спугнуть!»
― Орбита, это Кристалл! Куда? Куда прёшь? Стой, прабабушку твою зауходазвёздамсолнцампредковнашихдапосамыегланды... мать!
― Спокойствие! Только спокойствие! Я только маячком его помечу, и всё...
― Какое помечу?! Да я тебе сейчас так помечу! Это тебе не линкоры по симулям гонять! Это сердце всей экспедиции ты мне угробишь сейчас! Ёклмн опрстуфх... налево!
Вескот переключился на управление связью, и виу сразу включил автопилот. Список позывных... частоты... Кристалл... игнорировать. Теперь управление огнём. Когда включен Красный режим, время течёт медленнее. Нет, это не образное выражение, просто скафандр ввёл в кровь боевой стимулятор. Безвредное в малых дозах вещество, ускоряющее реакцию.
― Прицелы три, шесть ― в боевое!
Вот они, три фрегата, подсвечены прицельными рамками. Возле каждой виу отмечает дальность до цели, которая неумолимо сокращается. Теперь ― увеличить скорость, усилить поглотители до 0,9 и ждать сближения...

Дьяков только теперь понял, что из людей в кабине только он и Инна. Из знакомых ― Мурза Шак, всё в том же кресле. Девушку пристроили напротив окна, рядом с ним; она всё ещё была без сознания. Тот «скафандр», что представился десятником, вместе с ещё двумя Другими молча стоял у входа.
― Где остальные? Ринат с Найдой...
― Я отправил их на другой корабль, ― как-то глухо, будто из бочки, проговорил белый кот. Всё так же, не раскрывая рта. ― Борт 632 сбит.
― Лёшка тоже? ― почти шёпотом спросил Иван.
― Нет. Его убило ещё на берегу, ― коту тоже было нехорошо от всего произошедшего. ― Я потерял больше тысячи... может, даже двух тысяч жизней. Это трындец. Полный трындец...
Дьяков увидел в окне звёзды. Космос? Конечно, всегда хотелось туда попасть, но уж точно не так это представлялось.

Векант передал управление автопилоту и развернул перед глазами тактический экран. Реликты поднимались на штатную орбиту номер один, геостационарную, а куда потом? Память подсказывала, что по тревоге вся эвакуация «разбегалась» по ближайшим звёздным системам и планетам. Тогда спасённых снова нужно будет спасать, и это будет очень сложно, намного сложнее всего того, что пришлось сделать сегодня.
Разум Хранителя углубился в память Земли. Должна была остаться хоть малюсенькая пометка, напутствие, ключ... На мгновение ему показалось, что ответ рядом, но где именно ― он понять не мог. Тяжёлая это работа, искать ответы буквально по ту сторону мира...
Медитацию прервал чей-то голос.
― ...вызывает корабли Звёздного Флота! Повторяю! Борт 631 кораблям Звёздного Флота! Ответьте! Приём!
Общий канал. Но частота слишком низкая, будто передатчику... три тысячи лет?! Это был Реликт, уникальное во всех отношениях устройство...

― Шестьсот тридцать первый, говорит хран-раз Мял Векант, каэмкаэкс «Астра-1». Вы на автопилоте. Если его не переключить, вас унесёт в открытый космос. Найдите плитку автокурса. Иду к вам.
Голос зазвучал буквально отовсюду, и Дьяков завертел головой, пытаясь найти источник. Привычных динамиков здесь точно не было ― стены были абсолютно пусты. «Если добавить фрески, будет похоже на древний Египет», ― подумал он.
― Все ко мне! ― раздался «мысленный голос» Шака. ― Стол у окна, ищите плитку! Она должна как-то выделяться...
― Автопилот? Разве не ты управляешь этой штукой?
― Товарищ Дьяков, было бы так просто, я бы не!
Все, у кого были руки, начали лихорадочно ощупывать поверхность плиты. Она была похожа на известь или сланец, но точно не была металлической или пластиковой. При ближайшем рассмотрении на ней нашлись канальцы, узоры и выступы, но они ни на что не влияли. Возможно, автопилот отключал все «приборы», кроме самого себя, поэтому поиск ничего не давал.
― Это Векант! Всем, кто меня слышит! Вы на автопилоте! Отключить его ― плита по центру кабины, между окнами, примерно полшага от пола.
Белый кот мгновенно спрыгнул вниз и ткнул носом в одну из массивных «ног» каменного стола. Иван почувствовал, как у него засосало под ложечкой, и понял, что корабль маневрирует. Левое окно вдруг пошло рябью и превратилось в огромный экран. На нём возникло изображение Земли, а вокруг неё мелькали космолёты, ракеты и снаряды.
Дьяков в своё время увлекался фантастикой и видел много фильмов о космических сражениях, поэтому предположил: дисколёты на досветовой скорости группируются и покидают зону притяжения Земли, а когда это им удастся ― перейдут на сверхсвет. То, что они до сих пор стреляют ― скорее всего, отвлечение внимания, потому что иначе они уже расстреляли бы всё, что до сих пор летает. Человек видел, как быстро можно уничтожить кошколёт. Один из вражеских кораблей выпустил длинную очередь, и очередной «каменный» корабль лишился хвостовой части. В нижней части экрана замелькали какие-то символы.
― Всем бортам! Виу переложат вас в дрейф. Оставайтесь на местах, не меняйте курс. В случае опасности корабли сохранят себя сами.
«Жаль, Ринат об этом не знает», ― пронеслось в голове. Дьяков осмотрелся: существа в скафандрах тоже обратили внимание на экран. Возможно, они могли читать символы, поскольку один из них указывал то вперёд, то вниз и всё время размахивал... хвостом! Да, точно, за их спинами болтались хвосты, пусть и упакованные в шланги скафандров. Зачем двуногим существам хвосты?
Мысленные вопросы человека оставались без ответа. Урмау закрывали свои мысли, и Дьяков не слышал волнение и тревогу старшего, Белоглаза:
― Где дрейф? Ничего не меняется же. Говорю вам, надо ручное брать управление!
― Похоже, нас несёт к Луне или что-то вроде, ― отвечал Снерр. ― А как это старьё управляться будет, знаете? Я нет.
― Теоретически так же, мыслями. Иначе здесь были бы всякие устройства ввода. Вопрос в том, почему товарищ Шак не может остановить кошколёт.
Шашка в дискуссию вступать не стал и уселся в кресло КЗС, то есть командира звёздного судна. Мурза был не против, ему вполне хватало массивной спинки и подлокотников. В эфир помчались мыслеволны:
― Кристалл, я борт 631. Автопилот отключен, все щиты подняты. Но никакого дрейфа. Курс 2-3-45-19-66-05 по экрану, скорость одна тысячная, быстро растёт.
Сначала в кабине что-то зашипело, потом щёлкнуло, и снова раздался тот голос:
― Кристалл на связи. Я рядом. Вы не изменили курс. Возможно, автопилот застопорил все рули. Берите ручное управление. Выступы по центру каждого окна, круглые. Упирайтесь ладонями и думайте!
― Тут ещё какие-то цифры скачут, ― воскликнул Белоглаз. ― По ходу дела, обратный отсчёт.
― Ну йоперечайтынапозарез... ― выразил своё недовольство командующий. ― Это прыжковые. Если до нуля дойдёт, забросит вас не знаю, куда...
― Что нажимать, говори уже!
Это уже Дьяков. Урмау внимательно посмотрели на него: то ли этот абориген сам по себе нахал, то ли он до сих пор не вник в дела, то ли...
― Насколько я знаю, отменять задачи можно чёткой мыслью. Или врезать по ЦП как следует. Сейчас пристыкуюсь, посмотрю, что там, ― проговорил Хранитель.
Корабль тряхнуло. В него чуть было не врезались две тяжёлые ракеты, но плазменный щит успел их остановить, и от резкой остановки боеголовки сдетонировали.
― Понял вас, Кристалл. Шашка, второй пилот. Снерр, по центру. Руки на приводы, ногами в пол. Думай!
Белоглаз и сам ухватился за два круглых выступа на панели. А командир «Тринайи» в тот же момент, вцепившись в подлокотники кресла, на безумной скорости мчался сквозь вражеский строй. Хотя массу летающих тарелок и кошколётов, которые уже местами перемешались, строем было назвать сложно.
― Цель номер два, третий аппарат, пуск!
Серебряная стрела вырвалась от носовой шахты и устремилась вперёд. Вдогонку вескот отправил две ложных ракеты-«болванки», три отражателя и пару дюжин тепловых ловушек. Приём отчасти сработал: четыре тарелки открыли огонь по «Тринайе», хотя по логике должны были сначала перехватить ракету.
― Второй аппарат, пуск!
Первая ракета почти достигла своей цели, когда внезапно исчез первый рейхский фрегат. Вслед за ним пропал ещё один. Вторая ракета захватила цель, но при контакте с вражеской машиной взорвалась.
Белоглаз изо всех сил потянул на себя воображаемые рычаги. Вопреки ожиданию, кошколёт подчинился, показания приборов изменились: теперь расстояние до Земли сокращалось. Однако цифры обратного отсчёта никуда не делись.
― Кристалл на связи. Вы повернули к Земле. Сбавляйте скорость.
― А с прыжком что делать?
― Он что, до сих пор?
― Тридцать секунд осталось!
― Вошёл в систему, тормозите корабль и ждите, ― Хранитель действительно подключил свой разум к искусственному «интеллекту» 631-го борта, после чего окончательно убедился: это те самые Реликты, которым несколько тысяч лет и управлять которым не легче, чем учить бабушку летать на дельтаплане. Корабельный банк памяти тоже напоминал старческие воспоминания: были обрывочные данные, недоступные сегменты, непонятные пути, схемы, и в итоге Мял всё понял. Корабль управлялся жёстко заданной программой автопилота, а при её отключении переходил на тяжёлое ручное управление. А вот и прыжковый алгоритм: почему-то не в теле автопилота, а отдельно от всех подобных программ.
«Тринайя» выпустила ещё одну ракету, практически в упор, и она не взорвалась. Боеголовка пробила лёгкий корпус фрегата и увязла в терморадиозащитном слое. Больше ничего узнать не удалось: цель начала сверхсветовой прыжок. Командный звездолёт Империи Кошар совершил вираж и отдалился от кораблей противника, вескот-командир решил собрать возле себя спасательные машины с Земли и по возможности помочь выжившим.
― Нашёл программу. Отменяю! ― услышали в кабине 631-го голос Хранителя. Вслед за ним завыл тревожный сигнал.
― Шесть секунд!
― Держаться всем! На пол! ― крикнул Белоглаз и вцепился в своё кресло.
― Четыре!
Иван Дьяков тоже упал на каменный пол, на всякий случай упираясь спиной в одну из панелей. Он уже не мог толком соображать, в голове возникали только обрывочные фразы вроде «чёрт знает что творится» и «лучше бы это мне приснилось». То, что это не сон, он понял ещё на взлёте: фантастические сны у него случались, но не такие затяжные и реалистичные...
Три.
Две.
Одна.
Тревожный сигнал затих. Спасательный транспортный космолёт затрясло, в его кабине потемнело. Последним погас обзорный экран. Снова толчок, затем корабль словно бросило вниз и влево, и все, кто был на полу, посыпались в разные стороны. Дьякова бросило куда-то в сторону выхода, на секунду он увидел два передних окна, почему-то под ногами, а потом на него налетел кто-то из урмау. В темноте и неразберихе было сложно за что-либо ухватиться, особенно с гладкими чистыми стенами. Снова затрясло, снова все куда-то полетели. В конце концов Иван ударился головой о переборку и потерял сознание.
Рейхсы покинули орбиту Земли, оставляя за собой десятки разорённых городов, пятнадцать ядерных пожаров, уничтоженные и повреждённые самолёты, корабли и суда. Кошколёты, которые смогли выйти в космос, собирались на стационарной орбите, и к ним уже двинулись машины экспедиции «Астра-1». Мял Векант вовремя отстыковал свой перехватчик и увидел, как борт 631 резко ускорился и пропал.
Хранитель первого ранга подумал, что первый раз в жизни заварил такую кашу, которую хочется скормить кому угодно, лишь бы не расхлёбывать самому.

Первая межгалактическая

Мы хотим видеть дальше, чем окна дома напротив.
Мы хотим жить,
Мы живучи, как кошки.
И вот мы пришли заявить о своих правах.
Слышишь шелест плащей? Это мы!

Дальше ― действовать будем мы!
«Кино»

Армия успела.
Конечно, далеко не всё проходило гладко, но ближайшие к Самаре части развернулись по тревоге. Нашлись и патроны, и снаряды, и трезво мыслящие командиры. Никто пока не знал, что военное положение ввёл далеко не президент, и совсем не министр обороны приводил округа в боевую готовность. Само руководство страны просто встало перед фактом: власть над страной утекла из рук, будто вода из дырявого ведра. Телефоны, телеграф, радио и Интернет молчали. Кого-то из министров, впрочем, мог бы утешить тот факт, что в Китае, Европе и США творилось то же самое. Так начинался первый день вторжения.
А войска, пусть и по приказу из космоса, занимали оборону в своих районах. Теперь натравить их друг на друга было значительно сложнее, а именно сухопутных сражений больше всего боялся Векант. Как оказалось, зря. Воздействие рейхсов на землян было слишком глубоким ― на пришельцев работали влиятельные люди из правительств, корпораций, даже религиозные деятели. Впрочем, никто из них об этом не знал: человеку извне внушались нужные мысли, а он воспринимал их как свои.
Внеземной агрессор смог сделать первый ход ― спровоцировать обмен ядерными ударами. Разведка Веканта контратаковала немедленно: каналы связи блокировались, от имени главы того или иного государства шла команда об отмене пуска. Однако не все смогли её получить.
В открытом море находились подводные лодки, ракетные крейсера, авианосцы ― получив сигнал, командир корабля обязан был запросить «наверху» подтверждение. Но связи к тому моменту уже не было: информационная контратака Веканта захлебнулась под натиском «глушителей» рейхских фрегатов. Потеряв все станции, моряки принимали решение ― столица уничтожена, нужно атаковать...

Самарская область

В широкой лесополосе, где развернулась «миротворческая» бригада, было довольно прохладно: сорокаградуснай жара здесь превращалась в тридцатиградусный «свежачок». Бригада разместилась в уже знакомых местах, часть машин въехала в старые окопы, рядовые принялись копать новые. На опушки и на холмы выставили наблюдателей. Бойцы срезали ветки, натягивали маскировочные сетки, надували ложные цели, расставляли в лесу тепловые ловушки и уголковые отражатели, протягивали провода, расстилали поглотители излучения вокруг брони. А кое-кто бросал одеяла на горячие капоты машин и поливал их водой из канистр. Укрытую броня плохо видно в тепловизор, это со времён Югославии известно было.
Горизонт был чист, как и эфир. Извечная головная боль, связь, снова подводила. Основные, запасные частоты, диапазоны, антенны ― всё заглушала неизвестная установка противника. Работала только проводная связь, и на позиции помчались связисты с древними ТА-57. Примерно через час смогли связаться с соседней бригадой: у них тоже всё было тихо. Они исполняли тот же приказ: занять оборону в своих районах. Приказ, судя по номерам, был запущен с самого верха, из Кремля. Значит, это по всей стране.
Война? Но с кем? Со стороны Самары уже раздаются выстрелы и взрывы. Идти в город? Разведчики уже выслали две машины, проверять дороги. Связи с ними тоже нет. Да и не могут две с половиной бригады входить в город, Грозный 1995-го все офицеры знают. Самим бы отбиться. А от кого отбиваться, непонятно, потому что связи нет.
В половине десятого радиосвязь заработала. Настроение в бригаде улучшилось: накрыли глушилку эту, значит. Заработали передатчики, и начала складываться нерадостная картина. В центре Самары сброшен десант, воздух захвачен неизвестными самолётами. По ним работали ПВО-шники на С-300 ― безуспешно. В МЧС объявили атомную тревогу, жителей эвакуируют в убежища и просто подальше от города. Разведчики на БРДМ доложили, что выводят автоколонну гражданских, все дороги из города забиты битком. Паника, мародёрство, всё как всегда.
Первые беженцы показались на шоссе примерно через три минуты после доклада разведчиков. Машины и автобусы отводили на резервные дороги, чтобы они не шли через военный городок. Было много женщин, детей. А с заходом солнца началось.
Наблюдатели, которым назначили северо-западное направление, ослепли мгновенно, остальным повезло больше. Захлопали люки и двери машин, попадали в окопы и укрытия солдаты и офицеры. Вспышку ядерного взрыва нельзя было спутать ни с чем. Нервы напрягались до предела. Двадцать с лишним секунд все ждали прохождения ударной волны. Она до позиций не добралась ― выдохлась за тридцать километров, превратившись в шквалистый ветер. Грохот заполнил всё вокруг.
Когда вокруг стихло, люди выбрались из укрытий. Атомный гриб поднимался там, где должна была быть Самара. Командир бригады слегка растерялся: кому в здравом уме могло прийти в голову сжигать города? Но сам себе ответил: кому угодно. Среди нынешних «мировых лидеров» здравый ум не водился уже давно.

Борт 631

Он очнулся в невесомости. В кабине включился тусклый дежурный свет, выхватив из темноты десяток фигур. «Похоже, никто не пострадал», ― отметил десятник Белоглаз, поднимаясь на ноги. Кошки, урмау и даже два человека, все подавали признаки жизни: шевелились, кряхтели, пытались найти точку опоры. «Гравитация крякнулась, ― подумал вескот. ― Надо искать, где оно сломалось.»
Болтаться на полумёртвом корабле в неизвестном секторе неведомой галактики ему совсем не улыбалось, поэтому Белоглаз проплыл к выходу ― попытаться исследовать «Реликт» и вернуть хотя бы искусственную силу тяжести. Дверь кабины открылась с третьего раза: в коридоре было темно, хоть глаз выколи. Пришлось надевать шлем и включать головные фонари, отчего коридор впереди стал похож на горную пещеру.
Инна Дружина пришла в себя где-то под потолком. Вокруг царил полумрак, летали клочья шерсти. Голова раскалывалась. «Осталась жива, это уже неплохо. В меня стреляли, а потом, наверное, похитили. Судя по невесомости, увезли в космос. Если вокруг шерсть... секундочку, КОСМОС???»
― Эй, здесь есть кто? ― Инна удивилась, насколько тихо звучал её голос. ― Где я?
Иван Дьяков чуть не оглох: женский крик раздался буквально над самым ухом. Он перестал изучать пол и развернулся лицом кверху.
― Тише. Я сам ничего толком не знаю, ― сказал он, увидев Инну.
― Ваня? ― Дьяков кивнул. ― А как ты сюда попал?
― Инка, я же просил тише! Не знаю я ничего. Только в ухо мне не ори.
― Я не ору, я нормально говорю...
«Всё ясно, контузило или оглушило. А всё эта вояка инопланетная: нет бы просто помочь девушке спуститься. Ничего, мы с ними ещё поговорим...» ― думал Ваня, болтаясь под потолком вместе с подругой. Подруга, впрочем, себя таковой не считала. Она покрутила головой и отметила для себя, что вокруг ещё много живых существ. То есть если их и похитили инопланетяне, то не поодиночке...
― Ты как себя чувствуешь? Ничего не сломано?
― Руки, ноги вроде целые. Голова только раскалывается.
Иван взял её за руку и осторожно потянул к себе. Рука сорвалась, они оба закружились и начали отдаляться друг от друга. Невесомость диктовала свои правила движения. Иван наткнулся на меховой комок, комок зашипел и нанёс удар когтистой лапой. Впрочем, Инна сообразила первой: дождавшись, когда её поднесёт к одной из стен, она повернулась к ней лицом и мягко оттолкнулась руками назад и вниз.
Дьяков этого не видел и к тому же не понимал, где верх, где низ и где он сам. Стукнувшись плечом о потолок, он снова развернулся и увидел почти всю кабину. Инна оказалась возле каменной «панели управления» напротив окна. Он уверенно полетел в её направлении.
Когда оба человека ухватились за выступы «панели», Дьяков сделал вывод:
― Меня вывернет сейчас. Блин, что делать...
― Не знаю. Дёргаться не надо было.
Парню повезло: примерно через три минуты содержимое желудка кое-как успокоилось. Девушка смотрела в окно, в черноту космоса. Звёздное небо увидела не сразу: сначала появлялись самые яркие точки, потом более тусклые. Было так же, как выйти ночью на балкон: сперва глаза привыкают к темноте, а потом проявляются детали.
― Ин! Инка!
― Чего?
― Что там?
― Ничего. Я думаю...
О чём думала Инна, глядя на звёзды, Дьяков знать не мог. Сам он думал, что это не дурной сон и он за какие-то три-четыре часа вляпался в самую паршивую историю в своей жизни. Затем вспомнил, что его когда-то научили думать в экстремальной ситуации. Уяснить задачу: выжить, защитить близких, то есть Инну. Оценить обстановку: где он, что может сделать, что могут сделать другие. Кто здесь друг, а кто враг. Принять решение и действовать.
― Точно ничего не знаешь? А под военного зачем оделся?
Кстати, о птичках. Как раз на военной кафедре этому всему научился. И камуфляж тоже оттуда...
― Точно не знаю. Но зато много видел. Оделся так, потому что давно хотелось. Ты же знаешь, я параноик, паникёр и всё такое прочее ― так вот, когда кот сказал...
Дьяков, как мог, пересказал свой нехитрый путь. Пару раз, в самом начале, Инна просила повторить: после оглушения она и вправду плохо слышала. Девушка не слишком удивлялась, когда Иван говорил про «видения», летающие диски и говорящих животных. А когда он рассказал, что два монумента на берегу и есть корабли инопланетян, девушка сделала большие глаза.
― Странные инопланетяне какие-то, не замечаешь? Сами напали и сами спасали?
― Да нет, это другие. Они...
― Другие? Ещё лучше. Так что они?
Оказалось, что Инна приняла Других за людей и стала звать их на помощь. А пришельцы её то ли не понимали, то ли понимали по-своему. Дьяков рассказал, как инопланетное существо своим выстрелом обрушило стену и как они вдвоём забрали Дружину сюда...
― Не верю. Не бывает так, сразу.
― Я тоже не поверил сперва. Он сам мне начал помогать, ни слова не сказал. Я пробовал поговорить, но они тут все как в танке.
― Почему тогда только нас забрали? Остальные не люди, что ли? Если, говоришь, корабли спасательные, что ж не спасали-то? Набрали зоопарк какой-то, и всё...
― Опять ты за своё. Я же сказал, не больше твоего знаю. Вместе разбираться надо.
Иван развернулся и показал пальцем вперёд. В воздухе плавали кошки, по большей части малознакомые. Они активно работали лапами и хвостами, пытаясь вернуться на пол. Между прочим, у многих получалось.
― Сейчас вот пойдём да спросим у пришельцев, ― пробормотал парень, ища глазами выход. ― Кстати, вот с него начнём.
Мурза Шак понял, что это сказали про него. А так хотелось затеряться среди сородичей, спрятаться, пока всё не уляжется. Дело было не столько в том, что кот по сути провалил своё задание как главного котоспасателя города. По спинке за такое, конечно, не погладят, но и шкуры драть не будут: пошлют в самое пекло, искупить вину... Нет, это сейчас было ни при чём. Мурзик сам по себе не любил подолгу выделяться. Наверное, это даже помогло ему стать начальником: по сути его работа заключалась в том, чтобы ненадолго появиться «на публике», поставить задачи и спрятаться, изредка выходя на связь. В общем, Мурзик был котом некомпанейским.
― Не-не-не, меня не трогай! Не пришелец я! ― кот завертелся волчком, но взмахами хвоста постепенно выровнялся.
― Ну, конечно, ты обыкновенный беспородный ГОВОРЯЩИЙ кот. Блин, я же не дурак, я всё пойму. Говори как есть, ― Дьяков даже приподнялся, чтобы казаться выше. Но на котов такие жесты не действовали.
― Пёс тебя дери, ну почему вам всегда всего мало? Ребята, я по-хорошему прошу, давайте потом. Мне и без вас тошно, даже не представляешь, как. Иди его дёргай, или ещё кого поищи...
Мурза имел в виду выплывшего из ниши урмау, Снерра. Для Инны он сначала показался оптическим обманом, трёхногим гуманоидом, но потом она догадалась насчёт хвоста. Для Снерра люди были головной болью, которую он даже не представлял, как решить. Одно дело влезать в телефонные и электронные сети, подделывать голоса, выдавая себя за грозное начальство, и совсем другое дело прямой контакт с разумными существами чужого мира.
Дьяков бегло осмотрел помещение. Никаких камер или пулемётов под потолком не было, но это никак не означало, что их нет в потайных люках. «Может быть, они не так опасны, как их малюют наши киношники... а может, и нет».
― Не говорящий я, ― кот уже объяснялся перед Инной. ― Видишь, рот не открывается. У вас это называется «телепатия», у нас ― мысленный разговор.
― Ну разговор же. Значит, говоришь.
― Так у меня в роду все такие. Отец говорит, мать говорит. А дед говорит: «Люди, птицы, кошки, всё одно ― живое. Ты делай им добро, оно не пропадёт, добром к тебе вернётся».
Снерр тем временем думал о чём угодно, только не о добре. «Что мне с этими двумя делать? Мы же контактировать не хотели вообще. Убрать в дальний угол? Да на этом корабле их и закрыть-то негде. И потом, нехорошо получается ― первый контакт, и под замок сразу. Где десятник? Где все? Бардак в галактике, трёхтысячелетний бардак!»
Десятник тем временем забрался в какие-то дебри и усиленно изучал «наскальные рисунки» ― план нижней палубы. Как и всё прочее на этом кошколёте, плану шла четвёртая тысяча лет, и с возрастом он совсем не стал понятнее. Эффект археологии усиливался ещё и тем, что при Кошаре куча слов не заменялась на символы, как в современной Империи, а писалась буквами. А древние значения слов вескот не знал, даже не пробовал изучать ― и, что самое обидное, никто не предупреждал, что понадобится. Улыбнувшись собственной шутке, кот двинулся по очередному коридору.
Снерр взглянул на свой левый рукав: три синих лампочки указывали, что можно снимать шлем. Инопланетянин раскрыл забрало, освободил зажим и снял с головы ушастую конструкцию. Парень с девушкой с нескрываемым удивлением смотрели на урмау: не каждый день видишь гуманоида с хвостом и кошачьей головой. Гуманоид, впрочем, так же реагировал неделю назад, когда первый раз увидел человека.
Снерр заговорил. Как и ожидалось, землянам его речь казалась несвязным набором звуков, похожих на шипение, цоканье и мяуканье. А вот белый ползун немедленно откликнулся:
«Погоди, не так быстро! Ты сам кто?»
«Воин Снерр, первый взвод сводного разведотряда Экспедиции», ― представился урмау.
«Мурза Шак, начальник штаба эвакуации города Самары. Мяу».
Ползунами по традиции называли всех четвероногих кошачьих.
«Мяу. Земляне по-нашему не понимают?»
«Только мыслями. Причём только если непосредственно к ушам передавать, у них надмозг неразвитый».
Надмозгом кошарцы называли ту часть нервной системы, которая действовала как приёмопередатчик мыслей. В галактике Два Хвоста почти все известные разумные существа активно пользовались этой возможностью, хотя для полноценного мысленного разговора нужно было многие годы тренировать свой разум. И у людей такая возможность тоже была. Члены экспедиции «Астра-1» встречались с так называемыми экстрасенсами и были почти уверены, что их возможности доступны всем хомо сапиенсам.
«У меня другая информация».
«Говорю как есть. Некогда было изучать. Ты серьёзно на контакт хочешь прямо сейчас идти?»
«А что? Есть варианты?»
«Ну, я не знаю, хотя бы старшего твоего позвать...»
Снерр чуть не обиделся. Шак явно вырос на Земле, иначе он знал бы, что самостоятельность на грани самоуправства сейчас в порядке вещей. В Старых мирах уж точно. А здесь, наверное, было всё наоборот.
«Это кто тебе такую чушь сказал? Не надо мне никого. Думаешь, не справлюсь?»
«Вот это не ко мне, однозначно. Хочешь, можешь ― делай сам».
Этот старый лозунг времён Кошары знали и тут. Снерр ненадолго вспомнил, что во времена Антистроительства многие имперские ведомства разогнали подчистую, а их прежние обязанности перешли к Советам на местах. К примеру, работы лишились все дворники, а мусор теперь убирают сами жители. Урмау подумал, что неплохо было бы и с землянами поделиться опытом ― если, конечно, они будут слушать...
― Земляне! Люди! Меня слышно? ― разведчик слегка сощурил глаза и навострил уши. ― Меня зовут Снерр, мы вам не враги.
Иван и Инна переглянулись. В глазах обоих читалось недоверие. Но всё же пришелец услышал ответ:
― Вас слышу. Дьяков Иван Алексеевич, ― парень показал на себя. ― Дружина Инна Сергеевна, ― представил он спутницу.
― Приветствую вас на звездолёте Империи Кошар.
― Звездолёты, империи... ― мысли землян путались, забивая голову Снерра десятками образов. ― Кто вы такие?
«Начинается... ― подумал серый кот. ― Вот кто меня сейчас за язык тянул? Что рассказывать, я же не готовился, вдруг не так поймут?»
― Мы из другой галактики. Искали братьев по разуму. И... спасибо, что нашлись, ― проговорил урмау.
― Пожалуйста, ― ответил Дьяков. ― И давно вы здесь?
― Четырнадцать дней. И ещё восемь с половиной лет изучения вашей галактики.
― А зачем вы нас искали? Что вам нужно от Земли?
Вескот задумался, а затем произнёс:
― Я, конечно, буду упрощать. Мы нашли переход между галактиками, изучаем ваши звёзды, планеты. Нас не очень многоНо просто так прилететь и поселиться мы не можем. Мы должны быть уверены, что не будем никому мешать. А для этого нам нужны знания. Кто может их дать? Те, кто живёт здесь. Поэтому, как я уже сказал, нам нужны братья. Товарищи, друзья, союзники. Потому что Вселенная должна объединяться.
Внезапно в кабине раздался резкий звук, напоминающий тревожный зуммер. Под потолком зашипело, и все услышали мысленный голос:
― Внимание по кораблю! Говорит Белоглаз! Я получил доступ к сенсору, так что сообщаю ― мы в Солнечной системе. Если мне память не изменяет, планета Марс...

Корабль «Тринайя». Околоземная орбита

«Шахта А-4, принимайте!» ― дежурный по ангару чуть не пропустил команду. В шлюзовом пространстве появилась ещё одна «сорокапятка». Перехватчик типа 45МС за номером «один», машина командующего. Зачем он вообще летал туда, где его могли сотню раз распылить на атомы? Гравитационный захват включился штатно, и космолёт осторожно опустился в трубу пусковой шахты. Здесь машину починят, перезарядят и приготовят к новому вылету.
― Тридцатого мне! ― распахивая люк, выкрикнул Мял Векант. Он выскочил из машины и быстро зашагал к выходу из ангара. Скафандр расстегнулся и по частям полетел на пол, Хранитель сорвал с вешалки накидку и наконец оделся по форме. Коммуникатор ожил, в голове урмау раздался женский голос:
― Тридцатая слушает!
«Снова поменялись. Сколько раз уже говорил ему, позывной не отдавать! Они личные, а не должностные!» ― подумал Мял про своего помощника, который снова ушёл с вахты и оставил позывной сменщице. За этот вылет у него набралось немало дел.
― Связь по всем постам! Объявить военное положение!
― Объявлено час назад. Получен ответ с базы сорок семь, сорок вторая молчит. Миркаса сигнал получила, Церпь получила, Ряошай получил. Кроме технических пакетов ответов нет, сеансов гиперсвязи не проводилось.
― Вскрыть пакет номер семь! Всех командиров ко мне! Буду через две минуты.
― Принято, выполняю!
Урмау перешёл на бег, свернул в кольцевой коридор и уже было вскочил в лифт, когда его остановил ещё один голос:
― Товарищ командующий! Разрешите вернуться на поверхность!
― Что?
Голос принадлежал сержанту Паурдрилл. Мысьярка сидела здесь чуть ли не под арестом ― с началом боёв ей строго запретили взлёт, сославшись на слабую защиту «Сперро». Нира же рвалась на Землю, считая своё бездействие прямым нарушением своей присяги.
― Товарищ командующий, в квадрате С5-В5 сильнейшая засуха, а ядерный удар вызвал массовые пожары. Если их не остановить, погибнут миллионы жизней.
Сержант глубоко вдохнула, выдохнула и откинула со лба прядь волос. Сердце билось так громко, будто собиралось выскочить наружу: Мял отчётливо слышал его частый стук. Так сильно она переживала за незнакомые ей жизни...
― Мы не сможем себе такого простить!
― И вы, товарищ сержант, предлагаете, ― Хранитель сощурил глаза. ― Положить болт на устав, на невмешательство, на постепенный контакт?
― Так точно! Товарищ Хранитель, здесь же явный выбор между первым и вторым. Пока будем ждать просьбы о помощи...
― Либо вероятные проблемы, либо однозначное преступное невмешательство.
Векант резко изменился в лице.
― Молодец!
― Что? ― теперь уже Нира была удивлена.
― Я думал о том же. Если не помочь им сейчас, потом будет поздно. Давай в ангар! Взлёт разрешаю!
― Есть в ангар! Спасибо, това...
― Бегом отсюда!
Паурдрилл умчалась по коридору влево. «Хорошо, что никто не видел. У нас аврал, а мы тут больше минуты потеряли», ― подумал Векант, закрывая за собой клапан гравилифта.
«И по ходу дела приняли главное стратегическое решение».
Искусственная гравитация сменила направление, отправив Хранителя в свободный полёт по трубе. Открыв ежедневник, Мял начал собирать мысли в слова.

Местное время: Гринвич, 20 10 08 15 17 49.
Противник выполни отход его космической группировки. Численность на Земле неизвестна.
Наша разведка понесла большие потери ранеными, убитыми и пропавшими без вести. Потери землян на 5-6 порядков больше наших.
Учитывая известные факторы, считаю, что наше невмешательство земляне воспримут как преступное.
Решил: Земле оказать срочную помощь в очагах поражения.
В центре круглого стола медленно вращался глобус. На голографической Земле светились эпицентры ядерных взрывов, все ― в северном полушарии. Довольно низкий сводчатый потолок был раскрашен под лазурное небо планеты Мью. Бледно-жёлтые стены с зелёными пятнами напоминали о кошарских песках и рощах, а мягкий тёмно-синий пол просто был приятен на ощупь. Единственным украшением в комнате был герб Империи Кошар, подсвеченный красными лампами в знак военного положения.
― Срочно не столько дипломатически, сколько физико-химически. Это карта атмосферы Земли, полученная с наших зондов и нескольких земных аппаратов, ― командующий переключил изображение. ― Если отметить здесь координаты эпицентров, примерную площадь поражения, а также масштабную засуху вот здесь, ― над европейской частью России появилось красное пятно. ― Мы получим прогноз радиоактивного заражения местности. И, судя по этой карте, это ставит под угрозу примерно миллиард жизней. Пока это всё. Товарищи командиры, прошу ваши доклады.
За столом сидели только Мял Векант и вошедший последним командир «Тринайи». Все остальные присутствовали в виде голограмм: командиры кораблей, капитаны научных и транспортных судов, кошарцы и мысьярцы с поверхности Земли.
― Каперанг Полосков, ― поднялся вескот с рваным ухом. ― Сводный разведотряд Экспедиции совместно с Планетарной системой спасения проводил оповещение и мобилизацию населения, плюс эвакуацию в красной и рыжей зонах, плюс оборона точек соприкосновения...
По докладам выходило, что далеко не всё прошло по плану. Во-первых, неожиданностью стало наличие у землян древнего космического транспорта, причём в довольно больших количествах. Во-вторых, никто не был готов к появлению рейха. В-третьих, «точки соприкосновения» ― будущие космодромы, научные и дипломатические базы ― оказались практически в стороне от боевых действий, поэтому «гарнизоны» оттуда срочно перебрасывались на помощь местным защитникам и спасателям. Из шести десятков кораблей разведотряда было повреждено около половины, уничтожено четырнадцать машин. Два взвода пропали без вести, связаться с ними до сих пор не удалось, многие подразделения проредило более чем наполовину.
Однако у Полоскова были и хорошие новости: межпланетный контакт, что называется, начался «снизу». Вескот сообщил, что «в Европе, России и обеих Америках идут совместные действия защитников Планеты и бойцов Экспедиции». Небольшие группы вступали в бой с роботами противника, отводили огонь на себя, использовали противоснарядные установки и защитные экраны. Вблизи Лос-Анджелеса такой экран спас несколько тысяч жизней, приняв на себя разрушительную энергию ядерного взрыва. Под Волгоградом кошарский взвод предпринял контратаку на гравимобилях, сумев выиграть время для местных защитников. Около сотни разведчиков небольшими группами прибились к местным спасательным отрядам и вместе с людьми тушили пожары, разбирали завалы и даже строили временные убежища. Так или иначе, но помощь начала поступать ― комэкс со своим главным решением уже опоздал.
― Значит, с главным решением я опоздал, ― произнёс Хранитель. ― Оно и к лучшему.
Сеансы связи с сухопутниками велись нерегулярно, и за точность информации вескот пока не ручался. Однозначно было ясно, что люди не готовы лицом к лицу встречаться с братьями по разуму ― где-то в Техасе мысьярцы неудачно раскрылись, местные их взяли в плен и чуть не расстреляли. Впрочем, побег удался. В других местах внеземные бойцы и командиры оказались дальновиднее: без скафандров они на глаза людям не показывались, поэтому их принимали за секретных агентов, роботов или суперсолдат. То есть легенда пусть идиотская, но уже была.
Слово взяли командиры боевых кораблей. Их данные совпали с вычислениями картографа «Тринайи»: баллистическими ракетами, в основном морского базирования, «обменялись» два государства ― одно в северной Америке, другое в северной Евразии. Было известно, что в «ядерном клубе» есть и другие участники, плюс незапущенные ракеты, плюс боеголовки на хранении ― угроза гибели жизни сохранялась. С другой стороны, экспедиции Веканта «ядерная дуэль» была выгодна: если бы случился массовый удар «всех против всех», нынешнюю Землю было бы не спасти.
Научные суда рапортовали, что во время боя только вели наблюдение, поскольку других задач им не поступало. Экспедиции учёных за редким исключением успели вернуться на орбиту. Внезапно с потолка раздался звонок, и по громкой связи сообщили, что «Тринайю» вызывают с планеты Ряошай.
― Кристалл на терминале два. Включайте, ― ответил командующий.
Изображение Земли пропало, вместо него в центре зала сгустилось круглое белое облако. Из него раздался приглушённый голос:
― Астра, Астра, как меня слышно?
― Я Астра, слышу вас хорошо, ― ответил Мял. ― Но вижу очень плохо. Почти никак.
― Ясно. Попробуем усилить связь. У нас новости не очень хорошие.
― Не понял. Какие ещё новости?
― Мы приняли все меры согласно плану военного положения. Планетарный гарнизон и орбитальная группировка заняли оборону, все мощности мобилизованы. Но все остальные корабли, кроме патрульных и сторожевых, покинули нашу систему.
― Спокойно. Это в плане было, я лично его утверждал. Звездолёты подлежат мобилизации, главная задача Флота ― оборона Сферы Церпи, единственной известной связи наших галактик.
― Поэтому ваше соединение мне усиливать нечем. Я знаю, что поисковая цель экспедиции достигнута, и что вы фактически втянуты в войну, но единственное, чем могу помочь ― это наши космоверфи КВ-423 и КВ-424. На стапелях 423-й наполовину собран крейсер для Патруля.
― Брат, да с этого начинать надо было! ― воскликнул Полосков.
― Принято. Верфи здесь нужнее всего, ― холодно проговорил Векант. ― Независимо от успехов и неудач нашей дипломатии, нам надо закрепиться у этого солнца. Мы здесь надолго. Конец связи.

Приказываю провести в экспедиции «Астра-1» полную общую мобилизацию.
На основе сводного разведотряда сформировать Первую дивизию особого назначения, сокращённо ДОН. Командир ― капитан первого ранга Полосков. Задача ― прежняя плюс контакт с местным населением с целью закрепиться на ближайший год в районах ответственности...
Научные и транспортные суда считать вспомогательными крейсерами с сохранением текущего профиля. Задача ― разведка и сопровождение целей, огневая поддержка ДОН, патрулирование воздушно-космического пространства планеты, пресечение вооружённых...
Транспортные суда типа «Реликт» считать мобилизованными как спасательные, медицинские и грузовые корабли. Установить связь, назначить командиров, разбить на звенья по 3-5 машин, синхронизировать орбиты, приготовить к посадке в пустынные или малонаселённые районы...
Плановым группам разработать альтернативы по контакту, закреплению, внедрению. Особое внимание уделить спасённым с Земли ― вероятно, на «Реликтах» ввиду возраста невысокая автономность по воздуху и продуктам питания...

Астрогационный крейсер «Звездочёт» поймал сигнал бедствия, как только перешёл на «тёмную сторону» околоземной орбиты. Сигнал шёл со стороны четвёртой планеты ― примерно в полтора раза дальше от солнца, чем Земля. Командир корабля немедленно покинул совещание и лишь через несколько минут сообщил командованию причину. Тяжёлая машина выровняла нос по ходу движения и дала полную тягу на маршевые двигатели.
Разогнавшись, звездолёт выбрался из теневого конуса и помчался к Марсу. Лучи Солнца освещали его стройный силуэт: скруглённый нос, длинную рабочую секцию с локационными узлами на каждом конце, стыковочное кольцо с челноками, внешний радиотелескоп, купола станции связи и мощную силовую установку в хвосте. На солнечной стороне борт казался ослепительно белым, с обратной же стороны машина была почти невидима: только мерцали несколько десятков окошек, издалека неотличимые от звёзд. На крейсерской скорости «Звездочёту» требовалось около получаса, чтобы достичь Красной планеты.